Антон Леонтьев - Под маской хеппи-энда

Вице-президент, в срочном порядке прибывший в военный госпиталь, получил инструкции от Кэтрин: Америка должна узнать о болезни президента, однако в отредактированной версии. Было распространено коммюнике, в котором говорилось: президент Форрест доставлен в госпиталь из Белого дома, была произведена успешная операция, и состояние президента тяжелое, но стабильное. О Марине Холл не было сказано ни слова. Кэтрин подумала с радостью о том, что любовница Тома находится в руках спецслужб, – задерживать и допрашивать ее не было причин, однако директор ЦРУ лично обещал первой леди, что его ребята нагонят на Марину страху.

Том, придя в сознание, осведомился о произошедшем и тотчас потребовал к себе Кэтрин. Слабо улыбнувшись, он сказал:

– Когда-то я спас тебе жизнь, а ты, Кэтти, спасла мою уже во второй раз. Меня нашли у...

– Я знаю, где тебя нашли, – перебила Кэтрин. – Можешь не беспокоиться, об этом никто не узнает. Твое состояние улучшается, но придется провести в больнице еще какое-то время. Кстати, если хочешь видеть Марину, я скажу директору ЦРУ, и ее к тебе доставят. А мне пора!

Том взял Кэтрин за руку, и первая леди увидела, что в его глазах стоят слезы:

– Кэтти, прошу тебя, не уходи! Ты мне очень нужна, Кэтти! Если бы не ты, я бы умер!

– Том, одного «спасибо» вполне достаточно, – ответила Кэтрин, но руку из ладони президента так и не высвободила.

– Дело не только в благодарности, Кэтти, – торопливо заметил Том. – Теперь мне стало окончательно ясно – большего идиота, чем я, на свете просто не существует! Марина мне надоела, я понял, что не испытываю к ней никаких чувств. Люблю же я только тебя, Кэтти!

– Искренне рада за тебя, – усмехнулась Кэтрин. – Однако озарение снизошло на тебя слишком поздно, Том!

И все же от слов мужа на душе у нее сделалось теплее.

– Кэтти, я никогда всерьез не собирался разводиться с тобой, – произнес президент, – просто... просто я пытался найти то, чего мне недостает... Но секс далеко не самое главное, уверяю тебя!

– Неужели, Том? – заметила Кэтрин. – И это говоришь именно ты!

– Да, Кэтти. Я понял, что в жизни есть много гораздо более важных вещей, – ответил Том, и Кэтрин поразилась серьезности его тона. – Умоляю – дай мне шанс! Только еще один шанс! И я сделаю тебя счастливой, Кэтти!

– У тебя было для этого великое множество возможностей, – сказала Кэтрин и, оторвав руку Тома от своей, вышла из палаты.

Она никак не могла забыть слов мужа. Сколько раз он клялся, уверяя, что больше не будет ей изменять! А затем у него появлялась новая пассия. Кто гарантирует, что после Марины не возникнет очередная? Или даже несколько?

Генриетта, которую Кэтрин посвятила в перипетии происходящего, сказала:

– Кэтрин, я понимаю, что ты сейчас очень зла на моего безвольного и сладострастного сына, но... Но ты должна знать, что он тебя на самом деле любит. Да, по-своему, да, причиняя боль, да, не считаясь с твоими чувствами, но любит! Я пойму, если ты заявишь, что он перешел границы дозволенного. Однако прошу – все же дай ему один шанс! Всего один!

Телеканалы всего мира показали трогательную сцену выписки президента Форреста из военного госпиталя: санитар везет Тома в коляске, а рядом с мужем идет сияющая Кэтрин, с другой стороны находится их дочь Марша.

Как всегда, пиар-советникам Тома удалось сделать так, чтобы кадры оказали нужное воздействие на публику: Белый дом завалили письмами и открытками с пожеланиями президенту скорейшего выздоровления. А вскоре, пользуясь волной всеобщей любви, Тому удалось протащить через конгресс несколько непопулярных до той поры законопроектов.

С Мариной он расстался и даже не пожелал видеть ее в госпитале, хотя она рвалась встретиться со «своим пупсиком». Под давлением Кэтрин Марина подписала соглашение – она будет молчать о своей связи с президентом и обо всех деталях их интимных отношений, а взамен получит отреставрированный особняк в самом центре Нового Орлеана и единовременную выплату в размере сто пятьдесят тысяч долларов из особого президентского фонда, не подотчетного конгрессу.

И все же, невзирая на популярность президента, демократы потерпели сокрушительное поражение на выборах в палату представителей и сенат. Близились выборы главы государства, и Том, желая отвлечь избирателей от ряда неудач, заявил, что поручает своей жене Кэтрин руководить проектом по реформированию системы здравоохранения. Тема была в буквальном смысле больная: миллионы жителей страны не имели медицинской страховки, и Кэтрин собиралась изменить ситуацию.

Она дала согласие предоставить Тому «последний шанс», но только в том случае, если он допустит ее к принятию политических решений. После долгих раздумий и было решено доверить Кэтрин реформу.

– Перед выборами это станет новостью номер один, – сказал Том. – Много тебе не потребуется делать, все равно через конгресс нужные законопроекты не проведешь, там главенствуют республиканцы. Но ты создашь информационный повод, дорогая, будешь появляться каждый день в кадре с больными детьми, с пожилыми людьми, с обездоленными и безработными, заявляя, что если они проголосуют за меня, то мы приложим все усилия, дабы помочь им.

– Ты плохо меня знаешь, Том Форрест! – ответила Кэтрин. – Я намерена в самом деле облегчить участь людей, и проект по реформированию системы здравоохранения не будет фикцией!

Том не сомневался в том, что сумеет удержаться в президентском кресле. И не последнюю роль в его победе на выборах в 1996 году сыграла Кэтрин: она стала символом надежды для десятков миллионов. Том без особого труда опередил пожилого конкурента от республиканцев, которого рьяно поддерживал Энтони делль’Амма. В ночь, когда было объявлено, что президент Форрест победил с большим перевесом, Том самодовольно заметил:

– Ну вот, Кэтти, теперь мне волноваться больше не о чем, теперь я наконец-то могу расслабиться.

Сразу после перевыборов беды посыпались одна за другой. Вначале кто-то из журналистов объявил, что Кэтрин якобы устраивала спиритический сеанс, на котором взывала к духу Элеоноры Рузвельт и спрашивала у покойной супруги великого президента, как ей стоит вести себя. Элеонора – если это вообще была она! – ответила через медиума: «Ни на что не обращать внимания. У женщины в политике должна быть такая же толстая, как и у носорога, шкура». Газеты начали насмехаться над Кэтрин.

Затем администрации Тома пришлось признать несостоятельность реформы здравоохранения, и ответственность, по предложению Тома, была возложена на Кэтрин.

– Дорогая, пойми, это единственно возможный выход. Ты ведь супруга президента, с тебя нет никакого спроса, – уверял он Кэтрин, – а моя ошибка, если я признаю ее, вызовет бурю возмущения.