Антон Леонтьев - Миф страны эдельвейсов

P.S. С капитанами мне вообще всегда везло – попадались умные и корректные. Нынешний, Егор Петрович Лялькин, как-то признался, что я – не по их ведомству, то есть слишком умна, ведь со мной нельзя расслабиться и «быть дураком». Такой вот своеобразный комплимент. Он же, правда, как-то заметил, что ему нравится во мне все, кроме волос: в его вкусе не брюнетки, а блондинки. Мы много с ним беседуем, в том числе и на отвлеченные темы. Он как-то дал мне подцензурный шедевр, называется «Мастер и Маргарита». Пришлось прочитать за ночь, но особого впечатления не произвело.

Всегда любила позднюю осень, но ноябрь в этом году заставляет плакать. Мы вернулись из очередного рейса в Канаду, у меня было четыре свободных дня. Ехать в Нерьяновск не имело смысла – не успею оказаться там, как придется возвращаться обратно. Поэтому решила сделать сюрприз Сереже и поехала к нему в Крым. Да, сюрприз, воистину, удался: застала его в родительском доме – но не одного, а с законной женой, Любочкой. Оказывается, они поженились около месяца назад, как выяснилось, в тот самый день, когда я едва не утонула. Это был для меня страшный удар, однако я не подала виду: пришлось принимать участие в непринужденной светской беседе, улыбаться и создавать впечатление, что все в полном порядке. Оказавшись на кухне со своим бывшим женихом, улучила несколько минут, чтобы поговорить с ним по душам. Сережа, ничуть не смущаясь присутствия в зале супруги, уверял, что любит только меня, а женился на Любочке фиктивно, только из-за квартиры и прописки в Симферополе. Похоже, прав был Булгаков, отметивший в «Мастере и Маргарите» (начав читать роман во второй раз, я поразилась тому, как много пропустила во время первого с ним знакомства, и поняла, что это – одна из самых гениальных книг, которые мне попадались), что москвичей (а я бы добавила, и вообще всех советских граждан) испортил квартирный вопрос. Вот она, цена безумной любви – прописка в Симферополе.

Сережа там же, на кухне, пытался обнять и поцеловать меня, но я ему не позволила. Вернулись в гостиную, где его родители и Любочка (молодая глуповатая девица со вздернутым носиком и голубыми глазками) обсуждали животрепещущую тему – появление на свет первенца. Любочка принялась с ненужными деталями излагать свои мечты – скольких детишек она хочет, какого пола и как их назовет. Сергей сидел, как в воду опущенный, однако ничего не возражал – надо же, всего пять минут назад он говорил, что брак фиктивный, никаких детей не планируется и самое позднее через год он разведется с Любочкой. Слушать ее лепет было выше моих сил, поэтому я распрощалась на ночь глядя – оставаться под одной крышей с молодоженами я не могла. Всю ночь провела на ногах, пытаясь совладать с чувствами. Было не столько больно, сколько обидно. В Новороссийске перед самым отплытием меня настигла открытка от Сережи – удивительно было узнать, что он, кажется, еще любит меня. Так и написал – кажется. Я вложила открытку в конверт, куда засунула и краткое письмо, в котором, во-первых, желала ему семейного счастья и кучи детишек с Любочкой, во-вторых, советовала не злоупотреблять словом «люблю», особенно в сочетании с «кажется», в-третьих, пожелала ему весело встретить годовщину революции. В качестве постскриптума добавила, что верю – очень скоро его заветная мечта исполнится, и он получит вожделенную прописку в Симферополе. И отослала ему, в Саки. Только когда мы оказались в бурной Атлантике, ощутила всю боль. Наверное, заниматься нечем, вот и думаешь о своих проблемах. Но Сергей остался в прошлом – я вычеркнула его из своей жизни.

Наверное, чтобы быстрее забыть столь неприятное расставание с Сергеем и доказать самой себе, что он – далеко не единственный мужчина в моей жизни, я приняла ухаживания соседа по каюте справа, третьего механика Володи Шустрого. Да, такая у него фамилия – Шустрый, и она ему очень подходит. Вообще-то Володя совсем не в моем вкусе – мне всегда нравились мужчины высокие, атлетического телосложения, а он – небольшой, коренастый, однако сексуальная энергия так и бьет из него ключом. Особенно запоминаются его темно-синие глаза. Не курит, пьет мало, следит за фигурой и здоровьем – интересный экземпляр для меня как медика, потому что подавляющая часть мужчин на танкере ведет себя совершенно по-другому. Может, этим и объясняется то, что я приняла недвусмысленные знаки внимания с его стороны. Ни о какой любви в высокопарном понимании нет и речи – исключительно любовь в физиологическом смысле. Про себя называю его «постельным мальчиком», что, однако, мой большой секрет.

Володя родом из Майкопа, женат, семья обитает в Одессе. Супруга старше его на семь лет, у нее имеется пятнадцатилетняя дочка от первого брака, а от Володи – еще одна дочка двух с половиной лет. Особенно его о семье и родственниках не расспрашиваю – знаю только, что имеются мать и старший брат. К чему мне детали? Следую старинному правилу – вышибаю клин клином. Как люди заливают горе вином (что для меня совершенно неприемлемо), так и я пытаюсь забыть о своей «великой любви» посредством ни к чему не обязывающих отношений.

Все же неприятно осознавать, что меня с Володей связывают исключительно сексуальные отношения. Ни ему не требуется ничего больше от меня, ни я не рассчитываю на то, что роман разовьется в нечто серьезное. Вообще-то у всех немногочисленных женщин на танкере имеются друзья или любовники, и не помеха, что и у тех, и у других на берегу имеется семья, дети, муж или жена. Хотя иногда заключаются и браки – недавно буфетчица вышла замуж за одного из механиков. Но это, скорее, исключения. Как работа в больнице сближает врачей и медсестер, что зачастую приводит к адюльтерам, так и долгое пребывание среди одних и тех же людей в океане заставляет по-иному взглянуть на привычные вещи.

Оказались в Новом Орлеане – в феврале здесь лето. Бродили по городу, затем вышли к апельсиновым плантациям. Пользуясь возможностью, перелезли через забор и нарвали себе зрелых плодов. Володя все время рядом со мной, и это начинает раздражать. Несколько раз пыталась разорвать с ним отношения, как-то даже сказала ему, что между нами все кончено, но затем все вернулось на круги своя. Однако все же надо положить конец этой зависимости.

Наконец-то смогла после долгого перерыва побывать дома, в Нерьяновске. Нам предстоит снова рейс за океан, на сей раз впервые в Южную Америку. Обычно ходят на социалистическую Кубу, где, по слухам, водятся огромные, с суповую тарелку, мохнатые пауки. Была очень рада видеть мамочку – она, несмотря на то, что на пенсии, по-прежнему работает в школе, хотя уже и не директором: преподает немецкий. Я ей ничего не сказала о разрыве с Сергеем – она пребывает в уверенности, что мы в нынешнем году поженимся. Не хватило как-то духу, решила, что лучше написать ей обо всем в письме – так проще. О Володе, конечно, ничего не сообщила. Зачем? Он сейчас, насколько мне известно, поехал к семье – любимой жене и двум дочерям.