Олег Рой - Галерея «Максим»

– Но я могу надеяться, что ты хотя бы иногда будешь проводить их со мной? – спросил он, чувствуя внутреннюю дрожь.

– Попробую… Но ничего не обещаю. И давай сразу договоримся – если у меня не получается, ты не обижайся, хорошо?

– Конечно!

Он был согласен на все. Сам факт того, что она предложила ему о чем-то договориться, одним махом закинул его на седьмое небо от счастья.

Целовать Лену на прощание он, конечно, не стал. Да что там – просто дотронуться, за руку взять – и то не посмел.

После этой встречи у него было удивительное чувство – будто душу вымыли изнутри жесткой щеткой. Как-то непривычно и вроде даже некомфортно – а в то же время так хорошо и легко…

До Лены весь его опыт общения с девушками был совершенно иного рода. Рано окунувшись в веселую жизнь баров и ночных клубов, Макс и подружек себе подбирал соответственных, что называется, «без комплексов», которые стремились лишь к тому, чтобы как следует оттянуться и погулять, желательно на его счет. Знакомства с ними были легкими, необременительными и ни к чему не обязывающими. Обычно Максим расставался с ними после первого же перепиха, ну, может, встречался еще раз-другой, если девушка оказывалась ну очень уж хороша в постели. Говорить с ними о детских обидах и папиных картинах ему бы и в голову не пришло. А Лена… Лена была совершенно иной. Словно из другого мира – серьезная, задумчивая… и при этом какая-то не очень счастливая, точно что-то ее угнетало.

От одной мысли, что он может больше ее не увидеть, Максим сходил с ума. И чтобы этого не случилось, стал по нескольку раз в день слать ей сообщения на пейджер. С утра «Доброе утро!», вечером «Спокойной ночи!». И обязательно вопрос о ее планах на ближайшее время. Вдруг у нее появится, как она это называла, «окно»? Тогда он все бросит и встретится с ней.

Примерно через неделю, может, чуть больше, «окно» появилось. Лена позвонила и предложила сходить с ней на новый фильм, который она хочет посмотреть. Потом, дней через десять, они увиделись вновь. И еще. И еще…

Он водил ее в кафе, заранее выбирая места попроще, но чаще они просто гуляли по московским улочкам, благо сезон был самый подходящий – весна, потом лето, – и разговаривали. Раньше ему и в голову не приходило, что разговаривать с девушкой может быть так интересно. Он и с друзьями-то таких увлекательных бесед никогда не вел. Если только с отцом – и то давно, когда был еще подростком. Сейчас-то они с батей здорово отдалились друг от друга. Под влиянием разговоров с Леной Макс все чаще стал жалеть об этом, но изменить что-то в отношениях в семье так и не собрался.

Лена тоже все больше раскрывалась во время этих разговоров. Макс многое узнал о ней. О ее родителях, от которых она уехала почти без предупреждения и до сих пор чувствовала перед ними вину за это. О том упорстве, с которым она поступала в театральный. О трудностях, которые ей пришлось преодолеть в первые годы жизни в Москве. О ее страстной любви к будущей профессии, к своему призванию. И о ее огромном нежелании чувствовать себя кому-то хоть чем-то обязанной.

В одну из первых встреч Макс решил сделать ей приятное и подарить сотовый телефон – мол, чтобы удобнее было нам с тобой общаться. Любая другая девушка на ее месте пришла бы в восторг от такого предложения. А Лена, наоборот, только услышав об этом, решительно заявила, что не может принять такого дорогого подарка. И раз и навсегда закрыла эту тему.

В другой раз она, разговаривая о будущем, поделилась с ним своими сомнениями в том, как сложится ее дальнейшая актерская судьба. Удастся ли устроиться на работу в московский театр или попасть в кино? Максим подумал, что таким образом она просит его о помощи, и воспринял это с радостью. В мыслях он уже практически решил проблему и был несказанно счастлив.

– Слушай, ты не волнуйся! – заверил он. – Ты знаешь, что у моей матери связи в самых элитных кругах Москвы. Наверняка есть и какие-нибудь театральные деятели и киношники, которые тебе могут помочь!

Но Лена наотрез отказалась:

– Я не хотела бы никуда устраиваться по блату. Это же ужасно и противно! Если меня не примут честным путем, нечестным я не пойду. Раз не взяли – стало быть, я этого не заслуживаю. Значит, мне лучше быть хорошей секретаршей, чем плохой актрисой!

Он снова почувствовал себя идиотом. Все-таки как с ней сложно: порой кажется, что она раскрылась перед тобой и вся как на ладони. А оказывается, она совсем не о том думала и не то говорила… Хотя, он почему-то был уверен, о своих сомнениях она сказала ему одному. А значит, все не так плохо.

Общаясь с ним, Лена держалась независимо, даже отстраненно, хоть и позволяла держать себя за руку, но не более того. А на него накатил какой-то жуткий страх, он отчаянно боялся сделать что-нибудь не то и потерять ее. Максим вдруг понял, что совсем не умеет ухаживать за девушками. Все те, которые у него были до Лены, сами вешались на него, первыми обнимали, сами приближали свои напомаженные губы к его губам, раздевались без малейшего стеснения. А она встречалась с ним, словно друг, приятель, похоже, совершенно не интересуясь им как парнем. Макс был в полной растерянности. Должен ли он сделать решительный шаг? А вдруг она обидится на это и уйдет, не захочет больше его видеть?

Как-то он повел ее в маленький кавказский кабачок, где кормили потрясающе вкусными хачапури по-аджарски и сациви. Лена с радостью согласилась пойти туда и, как только на столе появились первые блюда, с аппетитом принялась за них.

– Очень вкусно, просто прелесть! – говорила она, уплетая горячую, брызжущую соком лепешку с сыром. – Вообще-то я больше всего люблю простую еду, к которой привыкла с детства. Все эти экзотические кухни, всякие новаторские идеи и выкрутасы интересны, конечно, но только поначалу. Со временем осознаешь, что это все какое-то чужое, что ли… И понимаешь, что нет ничего лучше жареной картошки с хрустящим малосольным огурцом.

Максим в глубине души не был согласен с Леной. Его с детства водили по ресторанам, в том числе и за границей, приучая разбираться в высокой кухне. Но вслух он ничего не сказал, понимая, что Лену может это обидеть. Вдруг она подумает, что таким образом он хочет подчеркнуть, что он «из хорошей семьи», а она «провинциалка»?

На самом деле Макс совсем не считал ее провинциалкой. В Лене не было ни бескультурья, ни хамства, ни стремления нагло переть напролом, которые обычно и отличали лимиту , как называл таких людей Яр. По большому счету, она была воспитаннее и интеллигентнее многих знакомых Макса, которые родились и выросли в Москве. Но при этом она была очень естественна – это при такой-то профессии! В ней вообще не чувствовалось никакой фальши, он был уверен, что и со своими подругами она общается точно так же, как с ним. Совсем простая и в то же время удивительно сложная… Как и вопрос, который Лена вдруг задала ему: