Олег Рой - Галерея «Максим»

Все складывалось как нельзя лучше. Илья вышел из своего запоя, восстановился, встретился с Белозерским и так ему понравился, что министр тут же вцепился в него мертвой хваткой. Тогда Марина еще не понимала всей опасности этой ситуации, не знала, что это знакомство – не единственная, но самая роковая ее ошибка. Но тогда ей это и в голову не могло прийти, она только радовалась как дура – ну наконец-то ее Емельянова заметили! Под шумок она решила еще и проблему с жильем для него – и Илья с огромным облегчением свалил от Аллы в особняк.

Какое же это было счастливое время, господи ты боже мой! Даже лучше, чем в юности. Ведь тогда она была всего лишь глупой и робкой мечтательницей, а сейчас уже зрелой женщиной, планомерно и мудро готовящейся к счастью с любимым мужчиной. Какое удовольствие она получала от того, что обустраивала дом – их будущий общий дом! – покупала тарелки, из которых им предстояло есть, простыни, на которых планировала уже очень скоро проводить с ним ночи любви, полотенца, которыми они будут вытираться после совместной ванны… Марина пребывала в таком блаженном состоянии, что даже появление на горизонте Гули, этой узкоглазой и плосколицей стервы, сначала не слишком ее напрягло.

Но тут возникла еще одна соперница. Лена. Молодая, красивая, не такая гламурная, как Алка, но с богатым внутренним миром, и еще и с ребенком. Узнав о ней, Марина не на шутку испугалась. Все время, проведенное рядом с Ильей, она подсознательно чувствовала, что никто из женщин, которые его окружали, ему не пара. Они совершенно не подходили ему, творческой натуре, никто не подходил, кроме нее, Марины! Она не сомневалась в том, что со временем и он поймет это и будет с ней. И вдруг – Лена. Тоже творческая натура, артистка. Да еще ждет ребенка от Максима. Вот дура-то! Что она вообще нашла в этом самовлюбленном мальчишке? Эгоистичный, избалованный, изнеженный, весь в свою мамочку. Какой нормальной девушке придет в голову мысль рожать от него? Несмотря на то что он был сыном Ильи, Марина никогда Макса не любила, и он, чувствуя это, отвечал тем же.

Но для Ильи, похоже, мысль о внуке стала идеей-фикс, он просто помешался на почве будущего отпрыска. А заодно и на его матери. Темными бессонными ночами Марина, облокотившись локтем на подушки, лежала одна в своей широченной кровати и думала об этой Лене, ненавидящими глазами глядя в потолок. Она не могла ничего сделать. Она пыталась образумить Илью, указать на всю нелепость их совместной жизни, но все было напрасно. С каждым днем он все меньше принадлежал ей и все больше влюблялся в свою несостоявшуюся сноху. Марина была бессильна.

От отчаяния она отважилась на решительный шаг. К дню своего рождения она уже созрела для того, чтобы выговориться. Тогда ей казалось, что с Леной Илью еще ничего не связывает, в то время как с ней, Мариной, у него позади многие годы задушевной дружбы и плодотворной работы. Если он узнает о ее любви, он может забыть о Лене. Просто переключиться. Понять, что смазливая девчонка, да еще беременная от его сына, ничего не стоит по сравнению с женщиной, которой он обязан… Да всем, что у него есть, обязан!

Марина ожидала чего угодно – что он будет растерян, удивлен, шокирован. Чего угодно, но не того, что он, хлопнув дверью, уйдет, убежит к своей ненаглядной Лене! Какой униженной она тогда себя чувствовала, как ей было паршиво, как гадко! Ревела несколько дней, то клянясь вырвать через силу эту ненавистную любовь из своего сердца, то молясь за то, чтобы вернуть его, пусть хотя бы в качестве друга, как это было раньше… Но они, конечно же, перестали общаться. Все пошло по наихудшему из возможных сценариев, которые только ни представляла себе Марина за все это время.

После того как он растоптал ее чувства, она не могла вернуться в его жизнь, не могла спокойно смотреть ему в глаза, улыбаться, общаться так, как раньше. Этот день рождения перечеркнул все. У Марины с Ильей осталась только одна связывающая их ниточка – общая профессиональная сфера. Слишком долго и много она занималась делами Ильи, чтобы сейчас раз и навсегда забыть обо всем… И она решила, что будет по-прежнему рядом. Если не около его мыслей и чувств, так хоть около его картин, ведь это и ее картины. Он создавал их по согласованию с ней, пусть не все, но большинство, он творил и ждал ее оценки, а она жила в ожидании нового шедевра. И пусть они написаны не ее рукой, но ее мыслью, ведь она всегда была движущей силой художника Емельянова. Они ее, кто бы что ни сказал!

Несколько лет Марина пыталась настроить свою жизнь на новый лад. Она меняла внешность, то отращивая волосы, то подстригая их, красилась в разнообразные оттенки, выбирала самые разные стили одежды. Она крутила романы, но ни один мужчина не вызвал у нее и десятой доли тех чувств, которые она испытывала к Илье. По сравнению с ним все представители противоположного пола казались пустыми и примитивными. Время бежало, ей исполнилось сорок пять. Жизнь стремительно утекала, молодость заканчивалась. У Ильи же все только начиналось. Как она и предполагала, он женился на своей «недоснохе», после Максимова отпрыска на свет появилась девочка. Лена, теперь уже Емельянова (как она, Марина, мечтала, что будет носить эту фамилию, даже подпись себе уже придумала), сделала актерскую карьеру и так часто показывалась на экране телевизора, что Марина вообще перестала его смотреть.

Известность Ильи росла с каждым днем. Белозерский, к которому она когда-то сама, собственными руками привела своего Емельянова (эх, если б можно было заранее знать, чем это все обернется!), просто отодвинул ее в сторону, быстро поняв, что такой потрясающе талантливый человек, как Илья, может приносить доход в миллионы долларов. С его-то, Белозерского, возможностями, с его знакомствами и знанием международного рынка не так уж трудно было распиарить новое имя. Буквально за несколько лет Илья стал необычайно популярен, его картины продавались на аукционах и стоили очень дорого, галереи чуть не дрались из-за организации его выставок, желающие купить картину его кисти выстраивались в очередь. Но прибыль со всего этого доставалась не ей, а Белозерскому. Согласно контракту, который они заключили, Илья отдавал своему «хозяину», как называла его Марина, все, что рисовал, – все картины, все наброски, все этюды, по слухам, даже рисунки, которые он делал для своих детей. Илья, конечно, тоже имел с этого комиссионные, и очень приличные, но основной гешефт доставался Белозерскому.

Емельянов, надо отдать ему должное, Марину не забывал. Приглашал на выставки, на презентации, вспоминал о ней почти в каждом крупном интервью, напирая на то, что у истоков его взлета стояла именно она и что он до сих пор ей очень многим обязан. Но это только еще больше раздражало Марину. С годами ее страсть к Илье не то что не прошла, а разгорелась с новой силой – только теперь любовь превратилась в ненависть. Злоба, нестерпимая, колючая, неугасающая, все сильнее и сильнее разгоралась в душе Марины.