Дарья Донцова - Денежный торт

– Мамочка! – заголосила Рита.

Я с трудом повернула чугунную голову и увидела, как она кинулась к секретеру.

– Паша! Нас ограбили, – истошно орала она, – смотри! Исчезли мои колечки, золотые часы, деньги, отложенные на хозяйство. И доллары, три тысячи баксов! Мы собирали на новую машину! Сволочи! Негодяи!

Николай, вместо того чтобы подойти к супруге, опрометью бросился к обувной коробке, сиротливо белевшей у батареи. Он поднял крышку и взвизгнул:

– Сперли! Ритка! Это катастрофа!

– Совсем дурак, – плаксиво отозвалась жена, – посуда побита, вещи изгажены, золото, деньги и накопления пропали, а он по сандалям убивается.

– Здесь была не обувь, – возразил Павел.

– Да какая разница, – взвилась супруга, – пусть даже хрустальные туфли! Три косаря исчезли! Почему только я их в банк не отнесла? Ну не дура ли? Наслушалась телевизора! Сопят с экрана: «Вас обманут, в России есть лишь один вид вкладов «Безвозвратный», кладете рублики – и больше с ними не встречаетесь!»

– Заткнись! – гаркнул муж.

– Сам дурак, – зарыдала Рита.

– Идиотка!

– Кретин!!!

Сообразив, что, обменявшись любезностями, Митрофановы могут начать выяснять отношения в рукопашном бою, я, осторожно неся гудящую голову, медленно поползла к выходу.

– Ты куда? – окликнула меня Рита.

– Домой, – честно ответила я.

– Сиди здесь, – приказал Павел, – я звоню в милицию.

– Зачем? – простонала я.

– Нас обокрали, – напомнила соседка, – деньги уперли! Ты свидетель.

Я плюхнулась на диван, вот уж повезло!

– Менты обещали прибыть, как только освободятся, – заявил Паша, бросая в кресло трубку.

Я подавила горестный вздох. Желаете, чтобы милиция прибыла быстро, тогда скажите дежурному:

– Квартира коммунальная, на кухне обнаружен труп незнакомого человека.

Вот тогда у вас есть шанс, что вы увидите мрачных оперативников в течение часа. Если же вы заявили о краже в своей собственной квартире, запаситесь терпением: чем его больше, тем лучше, авось на следующий день к вечеру менты о вас вспомнят и пришлют смущенного стажера с заданием убедить хозяев не подавать никаких заявлений.

– Ой горе! Горе! – на одной ноте завела Рита.

– Да замолчи ты, блин! – обозлился Паша.

– Деньги, посуда, белье, – причитала та.

– Ё-мое! – заорал Паша. – Четыре миллиона пропали, а она о трех косарях гундит.

Митрофанова остолбенела, потом спросила:

– Четыре миллиона? Чего?

– Рублей, – отбрил Паша, – не тараканов.

Рита повертела пальцем у виска.

– Ты офигел?

– Дура! – почти мирно тявкнул муж.

– Откуда у нас такие бабки? – изумилась Рита.

– Нашел, – огрызнулся Павел.

Рита махнула рукой:

– Хватит трендеть! Не до шуток сейчас.

– Я серьезно, – мрачно заявил Паша, – в коробке лежало четыре миллиона рублей.

Ритуля заморгала.

– Как туда такая прорвища банкнот влезла?

– Пятитысячными купюрами всего восемьсот штук, – пожал плечами Павел.

Жена схватилась за сердце:

– Врешь!

– К сожалению, нет, – всхлипнул Павел.

– Откуда деньги? – еле слышно спросила Рита.

– Мать уехала на Новый год к сестре в Тамбов, – доложил Павел, – попросила меня ее сбережения покараулить.

– Ох и не хреновые у свекрови деньжата водятся! – всплеснула руками Ритуля. – Какого дьявола мы тогда Марии Андреевне каждый месяц по пять тысяч наших трудовых рубчиков даем? Последние от сердца отрываем!

– Она мне мать, и точка! – стукнул кулаком по колену Паша.

– За фигом старухе миллионы? – не успокоилась Рита. – И где твоя мать их надыбала?

– Дачу продала, – пояснил Павел.

Рита упала в кресло.

– Дом в Глухове?

– У нас что, сто избушек? – завопил супруг.

– Она нам его обещала в наследство оставить! – заорала Митрофанова. – Сколько раз повторяла: «Вот умру, сядете вечером на веранде и меня возблагодарите: «Спасибо бабе Маше, оставила деткам фазенду».

– Мама передумала, – опрометчиво признался Паша.

– Обманула нас! – каркнула Рита.

Павел скрипнул зубами.

– Это ее право.

– А ты мне ничего не сказал! – наступала на него танком жена.

– Когда разлюбезная теща гараж продала, я последним об этом узнал, – отбивался Павел.

Митрофанова скорчила гримасу:

– Нашел чем мою мамочку упрекнуть! Гнилой «ракушкой». Слава богу, хоть за бесценок отдать ее успела. Через неделю боксы сносить начали. А у твоей мамани, Марьи Андреевны, дом добротный, сад! Ну и стерва!

– Ша! – завопил Павел. – Молчать! Что теперь я маме скажу?

– Не моя печаль, – фыркнула Рита, – тайком деньги в дом внес, без ведома жены спрятал, не посоветовался, не счел нужным меня в известность поставить, вот и расхлебывай сам!

– Как вор в квартиру проник? – неожиданно спросил Павел.

– Дед Мороз! – осенило меня. – Он принес пирожные из «Кофегурмании», я слопала карамельное и отключилась, а Рита съела яблочный бисквит. Думаю, Дедок нашпиговал сладости сильнодействующим снотворным.

– Дед Мороз? – озабоченно переспросил Павел. – С лакомствами?

Ритуля возразила:

– Николай здесь ни при чем, он порядочный человек.

Щеки Митрофанова стали бордовыми, лоб и подбородок парадоксальным образом побелели.

– Кто это?

Соседка беспомощно посмотрела на меня, я собралась с духом и рассказала Павлу про гипогликемическую кому и благодарного картавого Николая.

– Фамилия у мужика есть? – со зверским выражением лица спросил Митрофанов.

– Нет, – пискнула Рита, – то есть я ее не знаю.

– Домашний адрес? – наседал супруг.

– Не-а, – едва слышно пролепетала жена.

– Где он работает?

Рита свесила голову на грудь, Павел потер лоб и протянул:

– Угораздило же меня на олигофренке жениться.

– Расскажи ты мне про четыре миллиона, я никого бы в квартиру не пустила, – не осталась в долгу Маргарита.

Выяснение отношений прервал звонок в дверь.

– Наверное, это Снегурочка прибежала, – неудачно пошутила я.

Павел ничего не сказал на это и пошел в прихожую. Рита продолжала лить слезы на диване, я оглядела стол и сказала:

– Похоже, тебе пирожное не понравилось.

– Яблоки кислые, и корж засохший, – подтвердила она, – нахимичили в «Кофегурмании» с рецептом, все в этом мире портится, даже их десерты.

– Теперь понятно, почему ты нормально передвигаешься и не испытываешь головной боли, – сообразила я, – получила крохотную дозу зелья, а мне досталась полная порция.

– Мне очень плохо, – заканючила Рита, – я держусь из последних сил. Но не хочу нагружать вас этим.

– Что тут у вас? – донеслось с порога. – Рассказывайте.

Молодой парень лет двадцати пяти с красным от ветра носом, потирая озябшие руки, вошел в столовую. Вопреки моим предположениям в районном отделении сразу отреагировали на вызов.