Лариса Соболева - Итальянская ночь

Наконец ей удалось расцепить зубы и вымолвить несколько обрывочных фраз, да вместо упреков пришлось оправдываться:

– Каким? Я никуда не толкала… просто слушала… А тут ты ворвался…

– Слушала, но не слышала, так? Это тебя не извиняет. Не появись я, они бы отправились геройствовать на улицы! А потом куда попали б? К Вито, мама. В камеру заключения. Помочь они хотели ему, ха-ха! Группа поддержки! Тебе мало, что Вито застрелил людей? А если ему еще одну статью пришьют?

– Еще статью? Какую?

– Организацию преступной группировки!

– Глупости…

– Глупость я слышал в этой гостиной, когда пришел. Маразм! Идиотизм! Вот что это было, а ты им потакала, вместо того чтоб отговорить от глупостей. Ну, теперь я разгадал, откуда берутся сопливые погромщики на городских улицах – их взрослые подстрекают, а сами отсиживаются на кухнях.

– Не смей со мной так разговаривать… – пришла в себя Раиса.

Но и на этот раз Ипполит не дал ей говорить:

– А как с тобой разговаривать? Надо же соображать, что происходит, чем чреваты последствия! А ты как с Олимпа спустилась, не понимаешь, по каким законам живут на земле. В общем, так. Не смей ничего предпринимать без меня, ты только навредишь Вито, как я теперь вижу. И друзей сына чтоб я не видел в этом доме.

– Это мой дом! Мой и Вито…

Все, ситуация вышла из-под контроля, Милена вынуждена была ее разрешить самым примитивным, однако действенным способом:

– Друзья мои! Вам следует разойтись и остыть, иначе ваш конфликт выйдет за рамки дозволенного. Вы потом пожалеете, но будет поздно. Ипполит, прошу тебя, уйди к себе, я побуду с Раисой.

Сделав красноречивый жест, будто швырнул нечто невидимое, он зашагал к лестнице, зло бросив на ходу:

– Моя мать без нянек не умеет жить.

– Раиса, – подсела к ней Милена, обняв за плечи плачущую подругу, – успокойся и пойми Ипполита…

Она проскользнула в дверь часа через полтора:

– Не спишь?

Ипполит действительно не спал, а лежал на кровати не раздевшись, закинув руки за голову, свет не включал.

– Заснешь тут, – проворчал он.

Милена забралась с ногами на кровать, поцеловала его в уголок губ, но отстранилась, когда Ипполит возжелал продолжить поцелуй.

– Я дала твоей маме снотворного и ждала, пока она заснет, – сказала Милена. – Мне кажется, тебе не следовало наезжать на нее.

– А тебе не кажется, что моя мать дошла до маразма?

– Чшш, – приложила она к его губам свой палец. – Не заводись. Это не маразм, а отчаяние, ты сам говорил. Отчаяние и вместе с тем надежда на чудо толкают людей на неадекватные поступки. В этом состоянии они плохо соображают, нужно время, чтоб привыкнуть к новому положению, статусу, условиям. Не всякому удается перестроиться быстро.

Она сбросила шлепанцы, улеглась рядом, прижавшись к Ипполиту.

– В этом доме без тебя я бы свихнулся, – обнял он Милену. – Знаешь, сегодня я ощутил, что мы с матерью безнадежно далеки друг от друга. Мне хотелось вообще отсюда уйти. Но я зависим. От нее, от Вито… У меня столько было причин послать мамино семейство к черту, как и сегодня, а я упорно строил идиллию. Семья – это же круто.

– Ну, ушел бы, и что? Что приобрел бы?

– Свободу. У меня ее нет. А была до недавнего времени. Следовало ее беречь, еще когда мама с мужем и недоумком братом воротили носы от моей персоны. Я же, по их мнению, в навозе копаюсь, с быдлом живу и работаю. Теперь полный конец, собой не распоряжаюсь, должен думать о матери, чтоб она не натворила глупостей, о братце, который завалил людей. В одного всадил семь пуль, семь! Как это назвать? А я обязан о нем заботиться, хотя вытащить не смогу, да и надо ли? Нет, я сам залез в семейное рабство, а ведь благодарности не дождусь. Окончательно я потерял свою свободу, когда завалили Арамиса, теперь все его проблемы лежат на моих плечах.

– Ой, Ипполит, это самая призрачная категория. Свобода от чего? Ее же просто не бывает, и это та правда, от которой усиленно убегают мечтатели о свободе. Ты, конечно, можешь показать характер и уехать в деревню…

– В город. Маленький, но город, где проживает десять тысяч.

– Очень много. Но не освободишься же от мамы и брата, сам не отпустишь себя, а не они не отпустят. Эта зависимость навсегда, так устроен нормальный человек. Остальное – заблуждения, тому примеров тьма. Самый банальный: допустим, некто хочет освободиться от любящего человека, потому что полюбил другого. Он получает две зависимости: от того, кого внезапно полюбил, и от совести, которая будет напоминать о том, кого бросил. Не спорю, какое-то время он будет в эйфории, но позже…

Это она точно подметила, он вспомнил Дину, совесть напоминала о ней уже сейчас, несмотря на эйфорию.

– М-да, – грустно усмехнулся Ипполит, – отсюда вывод и выход: стать аскетом. Уехал куда-нибудь на Гоа, если бабки есть, и – наслаждайся видом океана, живи в бунгало, ходи в туалет за пальму…

– Короче, живи в свое удовольствие. Гнилая позиция. Нет, ты не в Сибирь, не в глухую тайгу без признаков цивилизации хочешь, где действительно выживание уже подвиг, а на Гоа под пальму. Но ты же не зверек, чтоб жить в норке и довольствоваться малым. Впрочем, звери в редчайших случаях отказываются исполнять обязательства, только когда происходит сбой в их генах. Значит, в твоих генах тоже произошел сбой? Ты освободил себя от обязательств, следовательно, недоразвит и недоделан, ты ошибка природы, ее капитуляция, потому что гомо сапиенс не имеет права на свободу.

Ипполит приподнялся и уставился на Милену, хотя было темно, он видел лишь ее очертания. Пожалуй, сегодня вторично у него был шок.

– Ты меня пугаешь, – произнес озадаченно. – Откуда взялась такая умная?

– Буквы знаю, книжки читаю.

– Да-да, я видел. Но философствующая женщина, тем более красивая, – это нонсенс. Одно не совмещается с другим.

– Вот тебе еще один пример заблуждения, а точнее, ограниченности. Нет, ты просто шовинист. По-твоему, я должна быть конченой дурой?

– Обязательно! С умной жить – лучше повеситься.

– Так пусти, я уйду, – попыталась встать она. – Ты мне неинтересен, вешайся на здоровье хоть сто раз.

– Еще чего! – вернул ее назад Ипполит. – Давай отложим спор. Пора от разговоров на возвышенные темы перейти к низменному, но приятному делу…

Телефон зазвонил. Что сейчас главнее? Конечно, объятия, поцелуи и… Но продолжались звонки, а Ипполит не брал трубку. Кто-то не успокоился, судя по всему, не успокоится, телефон просто подпрыгивал от вибрации. Не отрываясь от губ Милены, Ипполит пошарил рукой по тумбочке, поймал трубку, нажал на кнопку, не сказав стандартного «алло», услышал:

– За Арамисом хочешь?

Тут уж невольно поцелуи отложишь, Ипполит даже сел, слегка обалдев: