Галина Романова - Единственная моя

Очнулся он от сырости на своем лице. Если водой его поливают, то почему теплой, подумал он и открыл глаза.

– Жанка? – узнал он сразу. – Чего ревешь?

Она сидела прямо на земле в окружении бойцов спецназа, держала его голову на своих коленках и настойчиво отгоняла медсестру с ваткой с нашатырем, которую та все норовила сунуть Бойцову под нос.

– Чего ревешь? – Он еле поднял с земли руку, такой она вдруг стала неподъемной.

– От радости, – призналась она писклявым детским голосом и заревела пуще прежнего. – Ты жив, я жива, все живы…

– А Сырников? – вспомнил Дима и поморщился.

Ну вот что он доложит начальству, а?!

– Сырников теперь уж точно помер, – вдруг прошептала она, суеверно отворачиваясь от того места, где лежало тело. – И ребятам вот звонил твой начальник и тоже сказал, что слава богу.

– Что слава богу? – не понял Бойцов. – Эй, ребята! Что сказал полковник, дословно только?

– Сказал, что и слава богу. Лучше, говорит, уж так, чем никак опять! И пойми его, попробуй! – откликнулся один из них, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. – Ну, ты как, Дим? Ехать пора. Как ты вообще?

– Жить буду, – проговорил он и усмехнулся. – Мне это обещали… Железно!