Екатерина Гринева - Телохранитель, или Первое искушение

Но мне нужно как-то выбираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Он что-то говорил о своих дружках, которые будут меня прикрывать. Надеюсь, что при посадке в самолет не возникнет перестрелки или мордобоя. Я тряхнула головой и подняла с пола сумку.

Я снова осталась один на один со всеми своими врагами.

К моему удивлению, никаких инцидентов не поспоследовало, и я благополучно села в самолет. Напрасно я вытягивала шею и вертела головой, надеясь разглядеть в толпе подозрительных типов, чтобы своевременно среагировать и опять броситься бежать или увернуться от пули, если кто-то вздумает вынуть пушку. Но ничего такого не произошло; я заняла свое место у иллюминатора, запихнув сумку наверх в багажное отделение, и принялась листать журнал, который взяла из кармана сиденья впереди меня.

– Добрый день, – услышала я над собой.

Я подняла голову. Надо мной навис седой мужчина лет шестидесяти с аккуратной бородкой и умными глазами, блестевшими из-под очков. Он был одет в коричневую дубленку и серые брюки.

– Добрый.

– Очень приятно. Лев Константинович.

– Валерия Михайловна, – отрекомендовалась я и снова уткнулась в журнал. Дяденька еще какое-то время пыхтел и возился со своим багажом. Потом сел и достал из кармана платок, которым протер вспотевший лоб.

– Уф! Даже вспотел, – cказал он. – Хоть бы скорее поднялись в воздух. Посадка так утомила…

– Скоро взлетим.

Он посмотрел на меня и спросил:

– Вы первый раз в Омске?

– Почему вы так думаете?

– Курточка легкая. Не по нашим морозам…

– А, это… Да, я отнеслась легкомысленно к предупреждению насчет сибирской погоды. За что и поплатилась. Но, слава богу, все обошлось: ни обморожения, ни смерти от обледенения, – насмешливо сказала я.

– В следующий раз будьте осторожны.

– Следующего раза не будет, – отрезала я.

Старичок удивленно посмотрел на меня:

– Извините, – буркнула я и стала смотреть в окошко.

Вскоре самолет мягко завибрировал по взлетной полосе, и я крепко вцепилась руками в подлокотники. Я все еще не могла поверить, что мои мытарства позади и скоро я буду в Москве, в привычном кругу, на работе. Я закрыла глаза. Мои таежные приключения подошли к концу, но удастся ли мне выпутаться из истории с компроматом? Или нет?..

Я вспомнила Андрея и помрачнела. Гнусный тип!

А я… чуть не влюбилась в него. Очень хорошо, что точка в наших отношениях поставлена. Словно легкий ветерок прошелестел около моих губ: я вспомнила его поцелуи. Нежность, напор, чувственность, страсть.

Я нахмурилась и еще крепче вцепилась в подлокотники. Подо мной простиралось зеленое море тайги.

– Красиво, а? – услышала я рядом.

– Да.

– И что вам удалось посмотреть в Омске? – поинтересовался мой собеседник.

– Не очень много. Кое-что…

Я рассказала ему о тех памятниках старины, которые мне показывали Иннокентий Павлович с Серегой.

– Ну, это так мало! – с жаром заговорил старичок. – У нас столько достопримечательностей. Музей Достоевского, например… Омская филармония. А вы сами приехали? Самостоятельно?

– К знакомым.

– И что они вам так мало показали?

– Как-то не получилось.

Он недоуменно хмыкнул.

– Странные у вас знакомые.

– Да. Странные, – в этом я с ним была согласна.

Наступило молчание.

Старичок, закрыв глаза, дремал. Я снова уткнулась в иллюминатор. Темно-зеленые со светлыми вкраплениями волны качались подо мной. В голове вертелась дурацкая песенка:

Неожиданно выступили слезы (вот сентиментальная идиотка!). От слез тайга превращалась в одно сплошное мутно-бело-зеленое пятно. Я вытерла глаза тыльной стороной ладони. Еще не хватало хлюпать носом, как маленькая девочка, рассердилась я на себя.

В Москву я приехала в четыре часа.

Не успела приземлиться в аэропорту и вставить свою старую сим-карту, как зазвонил мобильный. Борис!

Я испытала невольное угрызение совести, ведь так ни разу не позвонила ему из Омска. Хотя… возможно, поступила правильно: помочь он мне ничем не мог, а советов на расстоянии я никогда не любила.

– Лера! Ну, ты обо мне совсем позабыла. Разве так поступают с корешами? Исчезла с концами, и все. Земцов тоже молчал.

– А вот о нем лучше не говори, – процедила я сквозь зубы.

– А что случилось? – в его голосе звучал испуг.

– Приеду – расскажу, – пробормотала я. Большая сумка волочилась по земле.

– Ты где?

– В аэропорту.

– И когда дома будешь?

– Часа через два.

– Ладно. Звони.

Дома я какое-то время сидела на табуретке, вспоминая Андрея.

Закрутил он все ловко – ничего не скажешь… Но, похоже, я осталась в дураках.

Борька мне долго сидеть не дал. Я и не успела попить чаю, как позвонил.

– Опять я тебя достаю. А сама позвонить не можешь?

– Я только-только порог переступила.

– Ну, выкладывай! Что там у тебя? Все получилось? Где компромат?

– Да. Но этот тип здорово меня подставил.

– Ты о ком?

– О Земцове, о ком же еще. Он мне сразу не понравился. Помнишь, я тебе прямо сказала.

– Помню. А что такое? Расскажи конкретно.

– Рассказывать нечего. Он обвел меня вокруг пальца. Представляешь, вся комбинация была разыграна им с одной целью. – Я выдержала эффектную паузу. – Ему самому был нужен этот компромат. Он просто тупо воспользовался мной.

– Он забрал у тебя бумаги?

– Сделал себе копию и помахал ручкой: о’кей, мол. Теперь самостоятельно будет искать выходы на Хатонцева. В обход меня. Тот сразу подумает, что я к этому причастна… Чуешь масштабы заварушки?

Борька сопел в трубку и молчал.

– Теперь ты уже не будешь говорить о своем знакомом как о «классном парне»? – передразнила я Борьку.

– Лер! Я уверен, на самом деле все не так обстоит, как ты представляешь…

Мы расстались, жутко недовольные друг другом.

Не успела я положить трубку, как снова зазвонил телефон. На мобильном высветился незнакомый номер.

– Алло!

– С приездом, дамочка! Узнала?

Голос ударил в уши. Еще бы не узнать! Это ведь Сосулька. Караулил он меня, что ли?

– Да.

– Ну и хорошо. Как наши дела-делишки? Удалось бумаги достать?

…По спине помимо моей воли пробегает противная дрожь. Я стискиваю крепче трубку.

– Удалось.

– Да ну! – На том конце воцарилось молчание. А потом бандит продолжил: – Какая шустрая. Быстрая и шустрая. Я сразу понял, такая носом землю пророет, но своего добьется. Не ошибся я в тебе, – и снова пауза.