Екатерина Гринева - Телохранитель, или Первое искушение

Его губы скользнули по моей шее и уткнулись в плечо. Его била та же дрожь, что и меня. Я это ощущала всем телом, потому что мы были настроены на одну волну, и каждое его движение отзывалось смятением во мне.

Он старался сдерживать себя, но получалось плохо. Уже через секунду его пальцы крепко стиснули мне плечи, мне стало больно, но вместе с тем так естественно было лежать в его объятиях, так приятно… Чувство, будто я вернулась к себе домой.

Он снова прикоснулся к моим губам, как бы желая попробовать их на вкус. Я тихонько рассмеялась. Андрей отстранился, но я обхватила его шею руками и притянула к себе. Его запах, близость заставляли мое сердце учащенно биться. Дрожь во мне стихла, и постепенно по телу стало разливаться обжигающее тепло. Меня пронзило острое желание: страстное, ненасытное. Я провела языком по его верхней губе, а потом слегка куснула нижнюю и наконец вонзила язык между ними, как бы желая исследовать каждую складочку его горячего рта.

На меня нахлынуло исступление. Где-то в глубине сознания я понимала, что эта ночь – последняя. Завтра он улетит навсегда, и мне хотелось запомнить его, запечатлеть в памяти, вобрать в себя его запахи, силу, красивую рельефность мышц. Пусть завтра мы расстанемся, но эта ночь моя, и никто ее у меня не отнимет.

– Подожди, – шепнула я ему.

– Что?

– Одну минуту.

Я вскочила с дивана и подбежала к музыкальному центру. Включила свою любимую музыку: легкие латиноамериканские ритмы. Мне хотелось сделать эту ночь волшебной, неповторимой, из тех, что запомнятся на всю жизнь.

Я подошла к дивану, и руки Андрея по-хозяйски легли на мои бедра. Меня покоряла в этом мужчине властность, сознание собственной силы и уверенность. Я замерла. Его рука скользнула между ног и принялась гладить внутреннюю сторону бедер. Я ощутила такое сильное томление, что вцепилась руками в свои волосы, чтобы сдержать крик, рвущийся изнутри.

– Я не могу, – прохрипела я.

Андрей вскочил с дивана и рывком уложил меня на него. Его губы настойчиво теребили набухший отвердевший сосок, но мне уже хотелось большего, и, словно поняв мое настроение, Андрей вошел в меня. Его дрожь отдалась во мне… Горячая волна прошла по моему телу.

Мои руки скользили по его спине и ягодицам, мне нравилось чувствовать под пальцами его кожу, хотелось слиться с ним вновь, как и тогда, став единым целым.

Он двигался во мне сначала мягко и медленно, как бы дразня, оттягивая, продлевая удовольствие, затем быстрее, настойчивее. Наконец наши тела сплелись в одном ритме, в одной музыке, в одном танце.

Слов не было, да они и не нужны. Только из горла у меня вырывался стон и легкий хрип.

Я приближалась к пику наслаждения и крепче вцепилась пальцами в Андрея. В теле бушевал жар, готовый в любой момент излиться горячей лавой. Но все же я оказалась не готова. Мое тело содрогнулось в последнем рывке, словно бурное течение подхватило и понесло меня в бешеном водовороте. Я тонула в наслаждении вся, без остатка, не зная, где кончается мое тело и начинается его.

Опустошенная, обессиленная, c влажными от пота волосами, я лежала, не зная, сколько времени прошло в его объятиях, прислушиваясь к стуку своего сердца. Оно билось растерянно, пугливо, словно застигнутое врасплох.

Я провела языком по плечу Андрея. Оно было соленым от пота. Потом куснула его.

– Не съешь? – шутливо спросил он.

– Съем. Обязательно. Всего. Либо сразу, либо по частям.

Он освободил руку, которой обнимал меня, и положил себе под голову.

Мы лежали рядом. Наши разгоряченные тела соприкасались. От нас шел жар, который мы так и не сумели погасить.

– Хочется курить. Можно?

– Кури.

Я прикрылась пледом. Андрей перешагнул через меня и пошел в кухню. Через пару минут вернулся с пачкой сигарет и с пепельницей.

– Давай я лягу с краю. Так будет удобней.

– Ложись. – Я подвинулась.

Андрей лег и закурил. В темноте огонек его сигареты сигналил маленьким маячком.

Он поставил пепельницу себе на грудь и стряхнул в нее пепел.

– Тебе было хорошо?

– Отлично. А тебе?

– Спрашиваешь! – усмехнулся он.

К сожалению, я не видела в темноте выражения его глаз. Я понимала, что разговор пойдет о чем-то другом, не просто о проведенной вместе ночи. Но я также понимала, что разговора может и не быть. Мужчины любят все усложнять и уходить от ответов на неудобные вопросы.

Мы молчали. Я просто смотрела на тлеющий огонек сигареты и ждала, когда Андрей начнет разговор.

Но он молчал. Я решила начать первой.

– Ты все-таки решил улететь?

Он повернулся ко мне. У меня возникло искушение зажечь свет – так я могла бы увидеть его глаза, прочитать в них реакцию на свои вопросы.

– Да, – ответ прозвучал довольно резко и отрывисто. Словно он ждал вопроса. Что ж! По крайней мере, теперь мне ясно, что Андрей хотел оставить мне долгое воспоминание о короткой ночи. Прощание. Конец. End.

Вообще-то я тоже хотела этого. Или нет? Мои планы внезапно поменялись?

– Ты мог бы остаться здесь на какое-то время. Пожить.

– Зачем?

– Ну… – я не нашлась, что ответить, и замолчала.

Яростным движением Андрей потушил сигарету в пепельнице. А потом с громким стуком поставил ее на пол.

– Давай спать!

– Ну, нет! – я разозлилась на него по-настоящему. – Ты спишь со мной, а потом исчезаешь. Не хочешь или боишься серьезного разговора. Делаешь вид, что между нами нет ничего особенного. Так, рядовой секс с рядовой женщиной. Твое поведение – просто идиотское. Я не могу подобрать других слов. Извини, но не могу.

– Я пойду спать в другую комнату.

– Еще чего! – Я схватила Земцова за руку. – Ты никуда не пойдешь, пока не ответишь мне. Я что, тебя не устраиваю? У тебя есть другая женщина? Или дело в чем-то другом.

– В чем-то другом, – с расстановкой произнес он.

– И позволь узнать, в чем? Я как-то не догадываюсь, где тут собака зарыта. В чем моя вина?

В ответ я услышала вздох.

– Я не знаю, поймешь ли ты.

– Типичная отговорка. Говори!

Я села на диване и сцепила руки.

– Ты просто все время на меня давишь. Тебе хочется властвовать, подчинять себе. В конце концов ты вытрешь об меня ноги, перешагнешь и пойдешь дальше…

– И ты такого об мне мнения? – холодно спросила я. – Я что, по-твоему, похожа на паучиху или на отъявленную стерву? По-моему, я не давала тебе повода так обо мне думать.

– Ты просто все забыла…

– Если ты имеешь в виду слова, которые я говорила тебе в сторожке, то ты должен был понять мое состояние: меня загнали в угол, мне угрожала смертельная опасность, а ты ничего не делал, чтобы меня как-то успокоить. Ты молчал. Это меня тоже нервировало. А потом… какая разница, что было в прошлом? Главное – что есть в настоящем и тем более – в будущем. Разве не так? Зачем ворошить старое? Даже если я и вела себя не лучшим образом, то тогда мы были мало знакомы. Разве в последнее время я давала тебе повод так обо мне думать?