Мила Серебрякова - Женись или умри

– Но это не помешает мне в случае необходимости выкинуть вас за территорию участка.

– Что ты сказал? Меня? Выкинуть?

– У вас хороший слух, а я дважды не повторяю. Но первое, оно же последнее предупреждение вам делаю. Впредь следите за языком. А сейчас мне бы очень хотелось, чтобы вы избавили меня от своего присутствия.

Зоя Борисовна сникла.

– Был бы жив мой муж, отец Ларки, он бы тебя в два счета на место поставил.

Тимофей усмехнулся.

– Мой тесть мог бы жить в свое удовольствие, если бы не закладывал по-черному.

– Не смей! Не смей клеветать на Артура.

– Он умер от алкоголизма, это всем известно.

Зоя Борисовна замахнулась, чтобы нанести зятю удар по лицу, но Тимофей вовремя перехватил ее руку.

– А вот этого делать не советую.

– Мерзавец! Отпусти меня!

– Вон из кабинета.

– Урод! Ты урод! Рано или поздно ты за все ответишь. Сгоришь в аду. Обещаю!

– Я сказал, вон!

Раскрасневшаяся Зоя Борисовна выбежала из кабинета. В гостиной она остановилась у мягкого кресла и, прежде чем подняться в спальню дочери, сделала несколько глубоких вдохов.

В воскресенье утром Лариса вышла в сад и, на секунду зажмурившись, блаженно прошептала:

– Какой чудесный день. Мам, посмотри, на небе ни облачка.

Зоя Борисовна, как обычно, была недовольна.

– Не по-людски, Ларка, вы торжество праздновать собираетесь. Ох, не по-людски. Ну где это видано, чтобы на серебряную свадьбу не приглашали гостей?

– Ты наша гостья.

– А остальные родственники? Мне неделю назад Варенька звонила и Валерик про вашу дату помнит. Их вы почему не позвали? Знаешь как Варвара приехать хотела, все меня уговаривала, мол, теть Зой, поговорите с Ларой. А что я могла ей ответить? Не скажешь же, что у меня зять – зверь и не желает видеть на пороге своих хором родню жены.

– Мам, ты не права.

– Если я не права, почему ты не пригласила гостей?

– Мы с Тимофеем договорились, что пышных торжеств закатывать не будем. Посидим в узком семейном кругу: он, я, ты и дети.

– От родственников нос воротишь? Ну-ну, флаг тебе в руки. Мне вот только интересно, а где твои драгоценные детки? Они вообще в курсе, что сегодня праздник, или как обычно забыли все на свете?

Лариса поморщилась.

– Они обещали к обеду быть дома.

Зоя Борисовна отмахнулась.

– Их обещания выеденного яйца не стоят. Утром пообещали, вечером забыли. Носятся целыми днями непонятно где, и чего им дома не сидится? Такие же шебутные, как и папаша.

– Мама!

– Что мама?! Ты хоть знаешь, где твои ненаглядные время проводят?

– Наверное, с друзьями.

– С друзьями, – огрызнулась Зоя. – Хотела бы я посмотреть на этих друзей.

…Тася затушила окурок и сразу же прикурила новую сигаретку. Затянувшись, девушка с мольбой посмотрела на закадычного дружка Генку Симохина и, выпустив вверх сизую струйку дыма, в пятый раз повторила вопрос:

– Ген, что нам делать?

Геннадий – щупленький паренек, недавно справивший двадцатый день рождения, замотал головой.

– Ты еще спрашиваешь? Сама что ль не знаешь – бабло надо раздобыть.

– Бабло, бабло. – Таисия встала и нервно прошлась по грязной кухне. – Где мы его раздобудем?

– Тебе видней, это ты у нас живешь в элитном поселке, твой отец деньгами ворочает. А с меня, сама понимаешь, взятки гладки.

– Даже не заикайся. Я под страхом расстрела не пойду к отцу, или хочешь, чтобы он меня придушил?

– Другого выхода нет.

– Выход всегда найдется.

– Тогда ищи.

Силина остановилась.

– С матерью разговаривать бесполезно, она мне в прошлый раз прозрачно намекнула, что больше не намерена спонсировать меня. Не сомневаюсь, здесь не обошлось без отца, это он запретил отстегивать мне мани-мани. Черт, Генка, я долго не выдержу.

– Попроси отца, пусть вернет тебе карточки.

– Он их не вернет. – Тася сжала кулаки. – Не вернет!

Геннадий почесал подбородок.

– Сколько может стоить твоя тачка?

– С ума сошел? Машину я продавать не собираюсь.

– Мы могли бы получить за нее...

– Ты оглох? Я сказала – тачка не продается!

Симохин саданул рукой по столешнице.

– Таська, у вас дом ломится от добра, неужели ты не можешь толкнуть Толику какую-нибудь вещицу?

– Например?

– Ну, не знаю, допустим, антиквариат.

– Ха! Ты че, совсем обкурился? Как ты себе это представляешь: я вынесу из особняка антиквариат и никто не заметит пропажи?

– Так дом большой.

– Дурак ты, Генка. За фигом Толяну антиквариат, ему нужны деньги, понимаешь, деньги и ничего кроме денег.

– Еще он берет украшения, – оживился Геннадий. – Костик в прошлый раз притащил кольцо с камнем, так Толян его чуть с руками не оторвал.

Таисия задумалась.

– Украшения, говоришь? А что, Генка, украшения – это идея. Пожалуй, я смогу конфисковать у маман парочку безделушек.

– Не безделушек, а украшений, – засопел Генка.

– Помолчи. – Силина вновь вооружилась сигареткой. – Значит так, слушай мою команду, сейчас мы с тобой рванем к Толяну.

– Зачем?

– Попробую с ним договориться, уверена, сегодня он мне не откажет.

– А я?

– И тебя не забуду, только не вздумай, как в прошлый раз, полезть на рожон. Стой рядом и молчи в тряпочку.

Генка судорожно закивал.

– Лады. Когда едем?

– Немедленно.

В машине парень облизал пересохшие губы и открыл бардачок.

– Что ищешь?

– Пить. Пить хочу, у тебя есть вода?

– Закончилась.

– Тормозни у палатки.

– Не сейчас.

– Таська, я умираю от жажды, тормозни.

Таисия продолжала жать на газ.

– Потерпи.

– Не могу. Тебе трудно остановиться?

– Хватит ныть, в конце концов, ты мужик или кто? Терпи. Утолишь жажду позже.

Генка откинулся на спинку сиденья и застонал.

– Тебе наплевать на меня, я умру, а ты и пальцем не пошевелишь. Таська... останови тачку... купи водички.

Выругавшись, Силина припарковалась у тротуара.

– Когда-нибудь я собственноручно тебя придушу. Ты хуже бабы, Генка, в тебе нет ни капли самообладания.

Парень молчал.

Силина вышла из иномарки и быстро посеменила в сторону палатки.

Вернувшись, она протянула приятелю бутылку минералки.

– Упейся.

– Спасибо, Тасечка, спасибо.

– И сделай одолжение – заткнись. Дай мне сконцентрироваться на предстоящем разговоре.

– Ты так и не сказала, что задумала.

– Не твое дело. Получил воду и заглохни.

Геннадий уставился в окно.

В деревеньку, где проживал Толян, молодые люди приехали без четверти одиннадцать. Остановившись у покосившегося бревенчатого дома, Тася возвестила:

– Эй, Генка, вставай. Ген, харе дрыхнуть.

– А? Что?

– Приехали, говорю.

Симохин поежился, откупорил бутылку с минералкой, сделал несколько больших глотков и трясущейся рукой открыл дверцу авто.