Наталья Борохова - Адвокат по сердечным делам

– Глядите! – сказал насмешливо Иван. – Мой отец вздумал поучить меня разуму, а сам уже давно потерял его, впрочем, как и собственные штаны!

– А ну, повтори, что ты сказал! – взвился Александр, устремляясь к сыну.

Если бы не живая стена из женщин, кричавших и умолявших о необходимости успокоиться, сын и отец могли бы схлестнуться в драке. Их едва развели по разным комнатам, и позже, просидев на кухне до полуночи, Евгения с горечью размышляла о том, что сталось с их некогда дружной семьей. Казалось, что добрый домашний дух, отвечающий за взаимные согласие и любовь, покинул их навсегда. Во всем был виноват, конечно, злой демон, явившийся к ним в дом в образе молодой красивой девушки с глазами русалки.

Дубровская обещала порадовать Евгению в ближайшем времени какими-то хорошими известиями, но она уже не верила в чудо. Даже прекращение уголовного дела, с чем некогда она так носилась, не принесло бы ей облегчения. Сейчас, как никогда раньше, она поняла, что для полного счастья ей нужна не карьера, а ее семья. Но теперь они все были врозь, хотя и продолжали существовать под одной крышей…

Дубровская дожидалась Евгению в своем кабинете для серьезного разговора. Увидев клиентку, она едва сумела скрыть свое изумление. Из красивой, уверенной в себе женщины, которая побывала у нее уже не раз, Евгения Швец превратилась в бледную тень. Она заметно похудела, а под ее глазами залегли голубые полукружия. Она казалась усталой и изможденной, словно изнутри ее точила серьезная болезнь. Но Дубровская догадывалась, что все дело, вероятно, вовсе не в состоянии ее здоровья, а в обстановке, которая сложилась в семействе Швец в последнее время.

Указав гостье на кресло, Елизавета предложила ей чай или кофе.

– Кофе с коньяком, – ответила та, чем безмерно удивила адвоката. Прежде клиентка категорически отказывалась от употребления алкоголя, даже в минимальных дозах. – Меня это бодрит, – пояснила она со слабой улыбкой.

Адвокат достала из бара все необходимое, и, прежде чем она успела приготовить клиентке кофе, та сама проявила инициативу, наполнив чашку доброй порцией коньяка.

– Я не за рулем, – нашла себе оправдание Евгения и горько усмехнулась. – Моя машина теперь вещдок, и в лучшем случае я увижу ее после того, как судья вынесет мне приговор. Как вы думаете, много мне дадут за эту маленькую мерзавку?

На ее лице отразилась безмерная печаль, и она залпом осушила чашку с коньяком, словно не замечая выставленную перед ней кофейную банку и чайник с кипятком.

– Извините, – проговорила Евгения. – Должно быть, я выгляжу ужасно. Но я так устала держать себя в руках! Наша семейная жизнь превратилась в руины, а муж, которого я продолжаю любить всем сердцем, похоже, не испытывает по этому поводу никаких сожалений.

– Возможно, я скажу вам то, что несколько облегчит ваши страдания, – заметила адвокат. Ей было невыносимо видеть, как изменилась эта сильная женщина.

– О! Неужели подоспели данные экспертиз? – с наигранной радостью произнесла Швец. – Впрочем, мне нет до них сейчас никакого дела.

– Нет, это не экспертизы. Хотя на данный момент мы знаем лишь то, что тормозная система вашей машины была исправна.

– Как это обнадеживает! «Обвиняемый, у меня для вас две новости: хорошая и плохая», – говорит следователь. «Начинайте с плохой». – «Ваша кровь обнаружена на куртке жертвы». – «А какая же хорошая?» – «Анализ великолепный!»

– Дело не в экспертизе, – повторила Дубровская. – Я была в Максимове.

– Кто такой Максимов? – не поняла Евгения.

– Это тот городок, откуда приехала Мария, – пояснила Елизавета.

– Ну, и… – произнесла Евгения, чувствуя, что у нее пересохло в горле.

– Не знаю, насколько это вам поможет восстановить отношения с мужем, – задумчиво заметила Лиза. – Но имейте в виду: Машенька – вовсе не та невинная пташка, за которую она себя выдает!

Намерение посетить родной городок Марии Елизавете пришло в голову не случайно. Выслушивая лестные характеристики, которые Евгения Швец расточала в адрес девушки в самом начале их знакомства, и наблюдая ее саму во время визита Марии в свой адвокатский кабинет, Дубровская не могла составить о ней собственное мнение. Что-то настораживало адвоката, что-то не давало ей покоя… Быть может, все дело было в излишней восторженности Евгении? Судя по ее словам, милая девушка являла собой средоточие всех мыслимых и немыслимых достоинств. Красива, как ангел. Трудолюбива, как пчела. А еще – добра, жертвенна, чиста и наивна. Ну как здесь не задуматься о внеземном происхождении подобного чуда? Между тем из тех скупых биографических данных, которые бедняжка Машенька смогла о себе сообщить, следовало, что она свалилась на землю вовсе не с планеты Венеры, а из маленького городка, да еще из неблагополучной семьи. Лишенная приличного образования, девушка день-деньской проводила в домашних заботах: стирала, готовила, ухаживала за малышами. Ее домовитость и искусные ручки говорили в пользу этой версии. Она без труда взвалила на себя все хозяйство Швецов. Только вот облик ее, манера вести себя и ее речь выдавали в девушке не убогую приезжую из глубинки, а весьма продвинутую горожанку. Вряд ли девушка баловала бы семейство суфле и муссами, если бы все свое сознательное детство перебивалась с картошки на макароны! Она прекрасно управлялась с бытовой техникой, знала толк в низкокалорийном питании, умела поддержать разговор на любую тему; и даже в кабинете адвоката она с ходу определила, что фотографии на стенах передают виды британской столицы.

Впрочем, и Александр Швец, человек по природе своей неординарный, с изрядной долей тщеславия, выбрал как объект поклонения Машеньку вовсе не потому, что та была проста и бесхитростна. Конечно, он клюнул на ее внешность, но не последнюю роль в его симпатии сыграли и иные качества девушки: ее умение слушать и восхищаться, талант нравиться всем (ведь от нее была без ума даже капризная Василиса). Дубровская не сомневалась, что недоступность и детская наивность Марии были не чем иным, как масками, за которыми пряталось хитрое и расчетливое существо. Виртуозно убрав со своего пути пожилую домработницу, Машенька получила эксклюзивное право оказывать услуги главе семейства, а также и прекрасную возможность оставаться с ним в доме наедине. Не прошло и полутора месяцев, как у мужчины словно помутился рассудок. Отличный семьянин превратился в краснеющего мальчишку, готового на все ради прекрасных глаз домашней феи.

Такие метаморфозы требовали осмысления, и Дубровская решила посетить городок детства милой девушки, где та провела самые нежные годы своей жизни…

…Мать Машеньки встретила гостью без особого восторга, но в беседе ей не отказала. Известие о том, что ее дочь жива и здорова, она тоже восприняла весьма сдержанно.