Наталья Борохова - Адвокат инкогнито

– Послушайте, я откуда знаю? – вскипела свидетельница. – Она их надела, а при мне сняла для того, чтобы показать мне ссадины.

– Она сама показала, или вы ее попросили?

– Еще только этого мне не хватало! Я же сказала, что не страдаю любопытством. Бедная женщина хотела мне показать следы его злодеяний. И что с того? Где тут криминал?

– Нет тут криминала. Но вспомните, разговор состоялся до того, как вы позвонили в милицию?

– Да. Она все мне показала и рассказала, а потом попросила позвонить в милицию. Я и позвонила. А потом мы сидели вместе, и я поила ее чаем. Она беспокоилась о жакете, который оставила в номере. Я знаю, что его потом там и нашли.

– Очень трогательно – беспокоиться о жакете, когда тебя дважды изнасиловали и едва не убили… – хмыкнула Дубровская, но натолкнулась на строгий взгляд председательствующего.

– Защитник, еще вопросы будут? – спросил он строго.

– Нет, ваша честь, – ответила адвокат, опускаясь на свое место.

Первый судебный день пролетел очень быстро, но к концу его Аркадий совершенно выбился из сил. Это было странно, тем более что ему не пришлось много говорить, лишь ответить на несколько вопросов судьи по его биографии. Сущий пустяк, если разобраться, но он чувствовал себя так, словно с размаху налетел на бетонную стену и теперь тщетно пытается собрать себя по частям. Допросы свидетелей обвинения абсолютно доконали его.

– Все пропало, я чувствую, – стенал он. – Боже мой, откуда взялись все эти люди? Они все меня просто ненавидят!

– Не понимаю, что вас так испугало, – пожала плечами адвокат. – Показания всех свидетелей мы прочитали в материалах дела. Лично я не узнала ничего для себя нового.

Да, но одно дело было читать безликие страницы протоколов, и совсем другое – видеть перед собой живых людей, каждый из которых вносил свою лепту в его обвинительный приговор. А еще его несколько раз обозвали «мерзавцем» и «подлецом». И даже то, что судья после каждого такого «комплимента» нарушал тишину в зале сильным ударом молотка и замечанием свидетелю, дела не меняло. Люди ненавидели его, и тонкая натура Соболева не могла перенести это. Он скорее бы предпочел, чтобы его судили заочно, а приговор прислали в запечатанном конверте по почте.

– Конечно, я не стану вас обнадеживать, заявляя, что у нас все хорошо. Но посыпать голову пеплом определенно нет причины, – заявила Дубровская.

– Я-то думал, что вы разгромите показания свидетелей в два счета! – Аркадий не скрывал своего разочарования. – Вы же постоянно мне повторяли, что предпочитаете работать законными способами. Запутать свидетелей – разве это не ваша работа?

«Еще немного, и он спросит, за что мне платят деньги», – с грустью подумала Елизавета.

К сожалению, многие люди искренне считают, что адвокат очень похож на фокусника. Пара взмахов руки – и обвинительные показания на глазах превращаются в оправдательные. Восхищенная публика аплодирует, а судья только и мечтает, чтобы отпустить подсудимого из-под стражи домой. Действительность же бедна на сенсации. Факты – вещь упрямая, и убедить человека, который что-то видел или знал, в том, что на самом деле ему все только приснилось или он что-то путает, задача сложная, а чаще всего неразрешимая.

– Я сделала все возможное, – сказала она, чувствуя себя, как хирург, стоящий с опущенной головой рядом с родственниками пациента, который только что умер. – Что я, по-вашему, могла сказать официанту, который видел, как вы приставали к потерпевшей? Или администратору гостиницы, которой вы совали деньги для того, чтобы быстрее зайти в номер? Или той сердитой дежурной по этажу, к которой обратилась Кислова?

– Я не знаю. Но вы-то должны знать! Вы же адвокат! – В голосе Соболева звучал упрек. Совсем несправедливый упрек, на взгляд Дубровской.

Но она знала, что клиенты адвоката могут быть упрямы и обидчивы, как дети. От них бесполезно ждать благодарности. Получив на руки благоприятное решение суда, они исчезают из жизни адвоката стремительно, чтобы ни разу с ним потом не встретиться. Конечно, кому захочется искать общения с тем, с кем связаны не самые лучшие моменты жизни? Страх, разочарование, боль, ожидание катастрофы – все остается в прошлом, вместе с визиткой защитника, заброшенной в самый дальний ящик письменного стола. Авось больше не понадобится…

– Мне кажется, не стоит делать трагедию из того, что вы сегодня услышали, – возразила Дубровская мягко. – Никто из сегодняшних свидетелей не был очевидцем происшествия. Откуда им знать, что происходило между вами и Кисловой в номере? Тысячи людей флиртуют друг с другом, выбирая для этого совсем не своих законных супругов. Они же снимают номера для того, чтобы заняться сексом, берут ключи от квартир холостых друзей с вполне определенной целью…

– Да, но потом их никто не обвиняет в изнасиловании, – горько произнес Аркадий. – Черт подери, как меня угораздило в такое вляпаться?

Они стояли на улице, дожидаясь, когда Виктория подгонит автомобиль. Рядом с судом на парковке не было свободных мест, и машина Соболевых стояла сейчас за квартал отсюда. Но Аркадий был только рад тому, что ему удалось побыть с адвокатом один на один. Чрезмерная опека жены стала его тяготить. Никто не спорит, Виктория, конечно же, редкая умница. Не каждая жена пожелала бы взвалить на себя проблемы мужа, обвиняемого по тяжкой статье. Но иногда Аркадию казалось, что было бы лучше, если бы супруга проявляла к его делу чуть меньше заинтересованности. К чему, например, совещания с адвокатом, которые она проводила дважды в неделю в их домашнем кабинете? К чему нужно было вмешивать в это дело сомнительного приятеля, которому, судя по всему, нужен был только повод для того, чтобы общаться с Викторией без помех? Если Аркадий задавал Дубровской вопрос, его жена была уже тут как тут. Она слушала, высказывала свои комментарии, задавала слишком много вопросов. Им-то легко рассуждать о процессе и строить планы, ведь при любом стечении обстоятельств им ничего не грозило. Он же, теперь Аркадий стал понимать это особенно остро, не смотря на все их старания, находился в полном одиночестве. И в тюрьму, если такое случится, пойдет один, оставив жену и адвоката на свободе. Но долго ли Виктория будет оплакивать его? К ней подкатит тот самый друг ее молодости, поддержку которого она к тому времени научится ценить. И никто ее не осудит, если она начнет встречаться со старым приятелем. В самом деле, кто посмеет бросить на жену осужденного за изнасилование косой взгляд? Ей и так уже пришлось многое пережить из-за подлеца-мужа…

В общем, когда Виктория подъехала за ним к суду, Соболев был зол, словно супруга только что изменила ему. Ничего не сказал, но она все же заметила перемену его настроения.