Лариса Соболева - Остатки былой роскоши

Законодателем негласного кодекса администрации является Сабельников. Это его команда разработала новую тактику борьбы со всяким инакомыслием. Только понятие это следует понимать не в прямом смысле. В городе не существует революционеров, бунтов, даже забастовки проходят с согласия и с рекомендациями белого дома, которые послушно исполняются. А все почему? Потому что команда Сабельникова в свое время пешек и ферзей расставила по клеточкам. В городе знают: если ты вступил в конфликт с начальством независимо от предприятия, то тебе не жить. То есть с этой работы тебя попрут на сто процентов, и суды не помогут. И на другую работу не устроишься, так как существует негласная договоренность: один директор уволил – другой из солидарности не должен брать непокорного. Тогда остается ему, непокорному, собрать вещички – и вон из города.

В шутку Николай Ефремович говорил, что Сталину и Ленину не хватило ума хитрыми благородными способами истребить народ, все делали впрямую. А вот он бы, Сабельников, мог это сделать бескровно. Он даже собирался книжку издать под псевдонимом – советы начальствующему классу по борьбе с электоратом, мешающим жить. Так что в городе N любой, вздумавший отстаивать свои права, попадает в инакомыслящие. И когда в очередной раз удавалось победить недругов путем сплочения, Сабельников за банкетным столом высоко поднимал бокал с виски и произносил патетически:

– Смотрю на вас, и слезы счастья наворачиваются на глаза. За нас, за людей!

И его поддерживали.

Теперь настало время Сабельникову с Ежовым прийти к единению и единодушию, изменив лозунг – «Все на борьбу с покойником!». Жаль, не призовешь к содружеству коллег, которые этот лозунг посчитают сдвигом по фазе. Следовательно, он предназначен для избранных. Или обреченных. Вырабатывая стратегию, Сабельников и Ежов к согласию не пришли – просто не представляли, как бороться с несуществующим Рощиным или хотя бы как от него защититься. Получалась абракадабра!

В два часа дня пожаловала бледненькая Зиночка. Несмотря на страх и фактически бессонную ночь, щечки ее не опали, животик тоже. Жировых накоплений у нее пока хватало, чтобы возбуждать в мужчинах интерес. Правящая верхушка города обожает женщин дородных, чтобы и в профиль, и анфас, и с тыла было на что посмотреть. Мэр иногда тоже неравнодушен к пышным прелестям Туркиной, но не в присутствии чертей. Секс не в кайф, когда рогатые нахаленки находятся тут же и уморительно передразнивают партнеров. Вот и в тот миг, когда Зиночка, покручивая круглыми бедрами в обтягивающей юбке, прошлась по кабинету, Николай Ефремович вынужден был лишь слюну проглотить. А зеленые мерзавцы, выросшие с поллитровую бутылку, похоть заметили, принялись безобразно гоготать, разозлив мэра. И он попросил антракт на часок, потому как котелок уже не варит.

Пока Сабельников воевал с чертями, Туркина с Ежовым работали в кабинете Зины, совещаясь о чем-то важном. Совещание проходило в столь интенсивном ритме, что секретарь на цыпочках вышла из приемной, плотно закрыла дверь и прижала ее своим телом. Так стояла, как верный часовой на страже, полтора часа, не пропуская желающих попасть к Зинаиде Олеговне на прием.

Маленькие слабости первых людей в виде сексуальных утех на рабочих местах никого в белом доме не шокировали, воспринимались как потребность организма в тех или иных функциях. Некоторым повезло, и они умеют использовать потребности плоти. Так думали мелкие клерки. К этим «некоторым» относится Зиночка. Всем, кроме ее мужа, известно, что карьеру она сделала вовсе не умом и талантом. Это ее умение в определенных кругах вызывало уважение, потому как красотой Зинаида не блистает. Личико у нее заурядное, а смотри-ка, поднялась от простой служащей до заведующей культурой. Нанося сокрушительные удары по культуре города тем, что совала нос туда, где ровным счетом ничего не понимала, она чувствовала в себе неисчерпаемые силы, которым негде было развернуться. Зина указывала музыкантам и артистам, как надо играть, художникам – писать, танцорам – танцевать и во что одеваться, чтоб выглядеть прилично. Она наказывала, разгоняла пусть способных, но непочтительных, заявляя во всеуслышание: «Незаменимых нет». Это была самая крылатая фраза во времена культурной революции в городе, проходившей под руководством Зиночки. Покончив с культурой, она добралась – где лестью, где настойчивостью, где на спине, где на четвереньках, как в музее, – до социальной сферы. И попала в круг, не пускавший в свой клан женщин. В городе N патриархальные традиции, но Зина смогла их преодолеть. В общем, приходится признать: она – незаурядная личность.

Часа в четыре они вновь собрались у мэра, выглядевшего немного всклокоченным, измученным и отекшим. Попробовали выработать стратегию втроем. Не выработали. Созвонились с Фоменко, Медведкиным и Бражником. У первого запарка в банке, второй примчался сразу же, третий выдержал паузу. Одновременно с Медведкиным пожаловал и Хрусталев. Выслушав сбивчивые предложения, по его мнению совершенно глупые, он неуверенно высказался, что следует поискать средства борьбы с привидениями и призраками в книгах. Вопреки ожиданиям, компания загалдела одобрительно: мол, неси, что ж ты раньше-то не доставил литературу!

Хрусталев умчался за пособиями по спиритизму, а в это время Степан Заречный, находясь в автомобиле, звонил жене:

– Янка, ну не сердись. Ну правда я на работе. Яна, прошу тебя, принеси чего-нибудь пожрать, а! Мы с голодухи помираем. Нас двое: я и мой водитель. Мы стоим у белого дома в машине цвета маренго, под номером 002. Сейчас приедет, – сообщил он Толику и вдруг вытянул шею: – О! Вот еще один. Как мухи на мед слетаются.

Бражник, воровато оглядевшись по сторонам, бросил в урну сигарету, поспешил внутрь белого дома. Толик поправил Степу:

– То пчелы на мед слетаются, а эти все больше на говно.

– Так, значит, шесть, – посчитал Степа. – Не хватает только банкира. Или, может, он уже там? Ладно, ждем.

Ждать и догонять – дело хуже некуда для человека, привыкшего к порядку и размеренной жизни. Однако ждать, выжидать, поджидать – неотъемлемый аспект работы Заречного Степана. А уж без «догонять» просто немыслимо представить ни одного опера. Это все равно что кино без экрана или цирк без клоуна. И если нет выдержки и терпения, то лучше заняться разведением кур и кроликов, нежели служить в правоохранительных органах. Степа, поспав часа три, проснулся со свежей головой и надумал понаблюдать за белым домом. Поскольку призрак Рощина времени отпустил семерке и себе слишком мало, то он способен объявиться где угодно, чтобы пойти в атаку. Семерка наверняка тоже не дремлет, очень не хочет быть уничтоженной, значит, станет держаться вместе, готовясь к обороне. Что и подтвердилось – все семеро слетелись в одну клетку. Да ведь особого выбора действий у Степы пока нет. Это был тот случай, когда не знаешь, как поступать дальше. За Рощиным не проследишь, его же нет. Остается ждать и наблюдать за господами, а те должны начать действовать сами.