Лариса Соболева - Оберег от порочной любви

– Брасов едет.

Приехал он не один и не с Зинулей, а с Тори, оба сияли, что подтвердило обоснованное происхождение слухов. Пострадавшая сторона в лице Роберта (ведь сочувствуют тем, кого бросили) отвернулась, не желая здороваться, собственно, и Тори с Брасовым не горели желанием протянуть ему руку дружбы. Остальные, не сговариваясь, решили: все хорошо, прекрасная маркиза. Расселись, выпили, завязался разговор – инициатором был Глеб, так как все равно чувствовалась натянутая атмосфера за столом, конечно, из-за мрачноватого Роберта и Брасова с Тори. После третьей рюмки освоились, затрещали на все лады, поговорить-то было о чем, с Глебом видятся редко. А тучи сгущались, поэтому устроили перерыв, чтоб приготовить мясо до того, как с неба хлынет поток. Наталья отозвала Брасова в сторону и шепотом коснулась их общего дела:

– Юра, в Лешкину квартиру не приходят. Я ночую там, думала, на меня клюнут, а не клюют. Уже столько времени прошло... Может, ты напрасно устроил засаду?

– А может, знают, что у Лешки их поджидают, – предположил он. – Но как объяснить браслетики?

– Понятия не имею. Дурацкая шутка... Ты не думал, что это кто-то из старых знакомых дурака валяет, щекоча нам нервы? Просто из вредности, чтоб мы психовали, суетились, бегали. И не мы, а я, браслеты мне подбрасывали. Но ума не приложу, кому я поперек горла стала. Почему мне напоминают?.. Я причем?

– Замолчи, – осадил ее Брасов.

Ох, не хотел он напоминаний с воспоминаниями, тем более сейчас, когда жизнь повернулась к нему светлой стороной. Наташка впервые затронула тему, на которую когда-то дружно наложили табу, стоит только кому-то всколыхнуть со дна... Не стоит! Никто не может знать, что произошло почти двадцать лет назад, никто. Скорей всего, Наташка права: кто-то щекочет нервишки, основываясь на давнишних событиях, толком ничего не зная, но как бы предполагая, не более. Но противно. Брасов обязан докопаться, кто устраивает представления, ему не браслетики подкидывают, кое-что похуже. Хотя уже много дней он живет спокойно.

– Не буду, не буду, – поняла она, насколько болезненна тема. – Знаешь, жалко Илью с Андроном, они безвылазно сидят в квартире, жалко твоих денег. Мне кажется, никто не придет, детективов пора отпустить.

– Это единственная возможность поймать говнюков. Пусть еще подежурят.

– Как скажешь. Юра... – Наталья робко посмотрела ему в лицо, не решаясь спросить, но решилась: – Ты и Тори...

– Это никого не касается, – отрубил он.

– Извини. Кости вам все равно моют...

– Чище станем, – закрыл он тему.

В то же время Роберт не выдержал и подкатил к Тори. Его раздирали полярные чувства: и за волосы оттаскать хотелось прилюдно, и вернуть домой, и досадить каким-нибудь поступком, и попросту удавить в тихом уголке да закопать, чтоб ни одна живая душа ее не нашла... всего не перечесть.

– Ну-с, дорогая, что будем делать дальше? – спросил.

– Я подала на развод.

– Вот как! – Он надеялся, она одумается и станет проситься назад, Роберт, так и быть, простил бы, а потом задал бы ей жару. Но показать разочарование... много чести. – Значит, разводимся.

– Да. Наш брак был ошибкой.

– И дети ошибка? О них ты думаешь?

– Хочешь прочитать мне назидательную мораль? Роберт, я тебя предупреждала: еще раз узнаю – расстаемся. Согласись, я долго терпела и была выставлена тобой не в лучшем свете, кстати, терпела из-за детей. Если б ты дорожил нами, то остановился бы вовремя, но этого не сделал, поэтому все претензии можешь предъявить одному человеку – себе.

– А у меня к себе нет претензий, – рассмеялся Роберт, показывая, как она ошибается на его счет. – Я хотел знать, что ты надумала, теперь удовлетворен. Твоим решением удовлетворен.

– И прекрасно, значит, мы оба стремимся к одному и тому же.

– Да, – бравировал Роберт. – Я собираюсь привести в дом молодую женщину... она моложе тебя на десять лет. Ну, ты видела ее... Мне бы не хотелось, чтоб ты, вдруг вернувшись домой, попала в неловкое положение, когда пришлось бы тебя попросить уйти.

– Ценю твою заботу, – улыбнулась Тори самой доброжелательной улыбкой, к которой не придерешься. Змея умеет быть ласковой. Перед укусом. – Мы с Брасовым обязательно пригласим вас на наше бракосочетание.

Роберт скрипнул зубами, судорожно сжал кулаки и процедил сквозь стиснутые зубы:

– Брасова я раздавлю как собаку. Запомни.

Сорвалось. Нечаянно слетело с языка то, что сверлило мозг, правда, вторую часть он не договорил, а она бы прозвучала так: затем тебя растопчу.

– Поосторожнее на виражах, – предупредила Тори, хищно прищурившись. – Запомни: либо оставишь нас в покое, либо пожалеешь.

– Запомнил.

Роберт вернулся к пустовавшему столу, за себя не ручался, позвонил, Нелли не ответила. Он набрал SMS-сообщение: «Я развожусь. Ответь мне». Выждав паузу, снова позвонил. Наконец-то:

– Роберт, что это значит? Очередная твоя уловка?

– Нет, дорогая, это правда. Я сейчас у друга на даче, примерно через пару часиков приеду к тебе.

– Меня нет в городе.

– А где ты находишься?

– У дедушки, он приболел.

– Надеюсь, твой дед быстро поправится, – сориентировался Роберт, так как заметил, что Тори слушает, стоя неподалеку. – Когда вернешься?

– Послезавтра.

– Я встречу тебя. Где и когда?

– На железнодорожном вокзале. Поезд приходит в три...

– Угу, угу, – кивал он. – Давай так, к трем постараюсь освободиться, но если запоздаю, то немного, жди меня на площади перед вокзалом у парковки. Да... поедем сразу ко мне домой, так что настрой себя на перемены. Я скучаю.

– Ты... – Нелли явно разволновалась. – Роберт, ты серьезно?

– Не сомневайся. До встречи послезавтра в три. Целую.

А теперь Тори пусть вообразит во всей красе, как ее кроватью, кастрюлями, зеркалом, всем домом будет пользоваться другая. Ее в любом случае будет корежить и поделом. Но подоспела первая партия мяса...

Последними уезжали Брасов, Тори и Наталья, которые задержались из-за водителя, заплутавшего в темноте. Женщины курили на террасе, мужчины решили пройтись по дорожке сада, заросшего сорняками.

– Не ругай водилу, – сказал Глеб, – здесь трудно найти участок, никаких надписей, ориентиров. И постройки к тому же на один манер – экономный.

– Да я не в претензии, хоть выдалась минута в тишине побыть, место здесь чудное. – Брасов остановился, поднял лицо к небу. – А дождь собирался и не полил... Надоела мокропогодица.

– Роб нервничает, это очевидно.

– Не жалей его. Никого не стоит жалеть. Что бы с нами ни происходило, мы не заслуживаем жалости. Все до одного. А знаешь, почему? Тот, кто оставляет за собой право на заведомую ошибку, не должен рассчитывать на сочувствие.

– У, какие выстраданные слова, – хохотнул Глеб. – Тебе жилось трудно?