Лариса Соболева - Море остывших желаний

– Стой! Если откроешь люк, воздух оттуда начнет выходить быстрее, вода заполнит трюм мгновенно.

– Быстрее, чем есть, не будет, – сказал Горбуша. – Как только спущусь, сразу закрывайте люк и ждите моего сигнала.

Быстро откинув крышку, Горбуша спрыгнул в трюм. Оказавшись в темноте, включил фонарик. Воды было уже до паха, достаточно, чтобы сердце ушло в пятки от осознания, что судно тонет, а помощи ждать неоткуда. Горбуша шел, освещая все, даже днище. К счастью, на яхте идеальный порядок, грязи нет, видимость неплохая, крыс нет. Горбуша нашел пробоину, мала – курам на смех, всего-то трещина, в которую войдет ладонь. Но и такой трещины достаточно, чтобы яхта пошла ко дну в скором времени. Заделать бы... Только чем? Рядом с пробоиной взрывное устройство – пять самопальных бомб в виде цилиндриков, соединенных проводами. Видимо, не взорвались, как того хотели люди Шаха, что-то у них не получилось. Но один взрыв был, и его хватило. Горбуша поискал фонариком насос для откачивания воды – не нашел. Позаботились бандюганы, чтобы узники не выжили.

Вот и моторный отсек. Здесь должны быть инструменты, обычный набор на случай аварии. Неужели и их забрали? Не может такого быть. Склиф был уверен, что яхта взлетит на воздух, на фиг ему в надувной лодке лишний груз? Хотя могли все выкинуть в море. Горбуша нашел своеобразный шкаф, открыл его. Обнаружил там пассатижи, небольшой молоток, кусачки, гаечные ключи. Ну, это лучше, чем ничего. Горбуша побрел к лестнице, взобравшись, напоследок обвел лучом трюм – не упустил ли из вида какой-нибудь ценный в их ситуации предмет. После ударил несколько раз в люк, крышка поднялась, он сначала забросил инструменты, потом сам подтянулся на руках.

– И как там? – первой задала вопрос, интересовавший всех, Сандра.

– Неважно, – не обрадовал Горбуша. – Пробоина небольшая, щель образовалась в корпусе от взрыва, в средней части ладонь свободно проходит, но длиной она где-то с метр.

– А нельзя воду откачать? – подал идею Артур. – На любом судне есть...

– Нечем, – перебил Горбуша. – Я искал насос и наверху, и в машинном отделении. Вода заполняет трюм быстро. Я вошел – было по пах, выходил – уже по пояс.

– А заделать щель? – не сдавался Артур.

– Чем?

– Должен же быть... как его? Балласт! Мешки с песком... или что другое...

– Не предусмотрено, – развел ладони в стороны Горбуша. – Яхта пойдет ко дну минут через сорок, максимум через час.

– Черт, черт, черт! – заметался Слава. – Но как там щель образовалась? Взрыв был слабый, а на корпусе обшивка...

– Спустись посмотри, – предложил Горбуша. – Рассчитывали на крупный взрыв, яхта должна была взлететь на воздух. Взорвалось не все, там еще пять бомб, они неопасны. Однако заряда не хватило на большую пробоину, только треснул корпус у днища.

– И ни одного спасательного круга! – взвыл Слава. – Ни шлюпки! А вплавь мы не доберемся до берега.

– Я плаваю плохо, – обреченно произнесла Ксения, сползая по стене на корточки. – По большому счету, вообще не умею плавать...

– Но если там всего лишь щель, ее же можно чем-нибудь заткнуть, – не сдавался Слава.

– Твоей задницей! – рявкнул Держава. – Думаешь, у Горбуши соображаловка хуже твоей? Диванными подушками ее не заткнешь, как я понимаю.

– Так бездарно закончить жизнь... – дошел до истерики Слава.

– Замолчи, – тихо, но внушительно процедил Горбуша. И вдруг голос его обрел командную крепость. – Всем слушать меня! Сейчас приказываю я. Поэтому никаких возражений, истерик с паниками не потерплю. За невыполнение приказа буду бить. Сурово. Я говорю, вы исполняете. Всем понятно? Первое: мужики наверх, будем разбивать наручники. Второе: девчонки ищут еду и воду...

– Воды как раз полно, – отрешенно пробормотала Ксения.

– Питьевую, – дополнил Горбуша. – Выполнять!

Все ринулись по местам, а Ксения так и осталась сидеть на корточках. Горбуша опустился рядом, тронул ее за плечо:

– Ксеня, не бойся.

– Мы погибнем?

– Нет. Я кое-что умею и знаю, верь мне. Идем, Ксюша, идем. Работы много. – Не дожидаясь, когда она начнет подниматься, Горбуша поставил ее на ноги, обнял за плечи. – Все будет хорошо.

– Но я не умею плавать...

– Ч-шш, не думай об этом. Да что там того Азовского моря! Не океан же. Пешком перейти можно, берег недалеко. Выплывем.

Теперь воспользовались стальным кнехтом, чтобы на нем перебить наручники. Слава первым уложил на него руки, но Горбуша указал глазами на Державу – он, как и раньше, не тратил попусту словарный запас. Перебить цепочку на сей раз оказалось сложнее. Артур держал стальной кухонный нож острием на цепочке от наручников, Горбуша бил по ножу молотком.

– Железный стержень нужен, – сказал Артур.

– Да хотя бы расплющить, потом перекусим... – Держава вдруг побежал вниз, вскоре вернулся с огнетушителем и распорядился: – Артур, держи молоток заостренным концом на цепи. Горбуша, бей огнетушителем.

– А не взорвется? – засомневался Слава и на всякий случай отошел.

Держава пожал плечами, потом усмехнулся, зажал огнетушитель между ног и выпустил пену в море, после отдал Горбуше:

– Лупи назло врагам. – И уложил руки на кнехт.

– Ребята! – визжала Сандра, поднимаясь с нижней палубы. – Что я нашла, смотрите!

Это был молоток, добротный, большой. Видимо, им и раздробили аппаратуру. А нашла его Сандра в туалете (на яхте два санузла, в первый заглядывали, а второй при суетливом осмотре проигнорировали).

Бельмас не поднялся, когда в подвал вошел Шах, тем самым выразив ему неуважение и презрение.

– Слушай, Бельмо, у меня одно условие, но выгодное для тебя, – сказал злобный джинн.

Сидя на матраце у стены, узник смотрел на него исподлобья, чуть свесив голову. Не приподнял он головы, и когда услышал о выгоде, а всего лишь вяло произнес:

– У тебя больше нет выгодных для меня предложений.

– Жизнь, Бельмо. Твоя жизнь. Это немало. Ты звонишь, мне привозят папку с моим досье, и ты свободен.

– Пошел на...

Точное место, куда послал Бельмас, не разозлило Шаха. Он поставил ноги широко, скрестил на груди руки и поинтересовался:

– Тебе не дорога жизнь?

– Она всем дорога. Но когда я вижу тебя... – локоть Бельмаса покоился на колене, он приподнял небрежно кисть с указательным пальцем, направив его в Шаха, – или когда слышу твои условия, думаю не о своей жизни, а о твоей, как тебя порвут на портянки. И мне становится хорошо. До того хорошо, что и умереть не жалко.

Шах помолчал, поглаживая усы. Следующая его фраза прозвучала неутешительно:

– Ты подохнешь как собака.

– Ты тоже.

– Я даю тебе сутки. Подумай.

Ушел. Щелкнул замок. Бельмас лег на спину. Он думал. Но не об условии Шаха, а о многом. Что жизнь прошла незаметно и что он многого недополучил, той же любви. У него была Нина, но так ненадолго, а он ничего не сделал, чтобы вернуть ее. Была Сандра, однако он не успел завоевать доверие дочери, не успел насладиться отцовством, а так к этому стремился, как никогда в жизни не стремился к другим радостям. Были деньги, с ними он рассчитывал встретить старость. Были друзья, им не повезло, а все из-за Бельмаса. А сколько бессмыслицы в его жизни! Есть о чем жалеть. Особенно жалел, что не носил никакого оружия. С каким удовольствием всадил бы в Шаха пулю... да теперь об этом осталось только помечтать.