Лариса Соболева - Адам не женится на Еве

– Мне подмыться нельзя? – процедила Неля, глядя на него в зеркало. – Я душ хочу принять перед сном!

– Принимай, – сказал он. – С открытой дверью.

– Ты параноик, – зло бросила Неля, но ему на оскорбления было плевать.

Она драила тело мочалкой, сама же думала, как позвонить – «сорняк» стоял к ней боком на пороге ванной комнаты, опершись рукой о дверной косяк, и курил. Создалось впечатление, что ему ничего не стоит задушить ее, если она посмеет нажать на кнопки трубки.

Неля постелила постель и улеглась, он уселся в кресло, ноги положил на столик – свинья. Только бы заснул. Как на грех, Неля не держала дома лекарств, только йод. У нормальных людей то голова болит, то бессонница мучает, то колет-режет в боках, Неля же на редкость здорова, даже простужается нечасто. А как было бы хорошо подсыпать этому засранцу снотворного… Есть великолепный способ уконтропупить мужика – затрахать его. После работы в постели бодрствование отступает, и далеко, но этот тип по всем признакам импотент. Надо подождать, когда он заснет, и выбежать из квартиры. Должен же он заснуть в конце-то концов? Неля спать не собиралась, какой тут сон!..

У торца дома, после которого начинался двор, Дана задержалась и спросила Богдана:

– Ты, случайно, машину не запомнил? Вдруг они меня во дворе ждут?

Он отстранил ее, вошел во двор. Вернувшись, сказал, к радости Даны:

– Чи… чисто. Идем.

– Только проводи меня до двери, ладно? – бежала она рядом. – Я живу вон в том доме… на пятом этаже…

В ответ – ни гугу, громила двигался точно по указанному маршруту. Между прочим, он ей тоже надоел. Невежливый, неотесанный чурбан, какая идиотка с ним встречается – интересно на нее посмотреть. Дана хоть и рассуждала про себя по поводу Богдана, а по сторонам глазеть не забывала, потому что ежик внутри постоянно колол иголками. Она же и увидела вырулившую тень из-за развешенного белья, тень стремительно пошла на них, за ней выросла вторая. У Даны нехорошо заныло внутри, она толкнула Богдана:

– Кажется, это они… Бежим!

А куда бежать? Только в подъезд. Богдан, конечно, производил впечатление тупого и очень тупого, но, глянув в сторону бегущих к ним мужчин, он припустил не хуже Даны, которая уже набирала код на дверном замке. В стену что-то цокнуло, осколок от кирпича попал Дане в щеку, она взвизгнула, но Богдан втолкнул ее в подъезд, забежал сам, захлопнул дверь и метнулся к лифту.

– Лифт никогда не работает, – сообщила Дана.

Оба помчались наверх, а внизу щелкнул входной замок, значит, код преследователи знают.

– К… ключ до… достань! – на бегу прошипел Богдан.

Дана и без него догадалась, шарила рукой в сумочке. Вдруг как цокнет что-то по перилам! Богдан толкнул Дану к стене, она больно ударилась плечом, но не остановилась. Взбежали на этаж, слыша, как топают преследователи внизу, поднимаясь по лестнице. Дана вставила ключ в замочную скважину, повернула. Потом второй ключ… Дед, куркуль старый! Замков понаставил! Кому нужно его барахло?

Дана распахнула дверь квартиры, не успела сказать Богдану «заходи», а он буквально в шею толкнул ее внутрь. Она не устояла на ногах, упала плашмя и проехала по паркетному полу, как по льду, прямо в комнату. Ехала бы и дальше, однако лоб столкнулся с ножкой старого кресла. Бах – это захлопнулась дверь. Дана приподнялась и оглянулась. Темно.

Богдан стоял, прижавшись к стене и слушая, что делается на площадке. Изоляция в подобных домах ни к черту, поэтому некоторое время доносился неразборчивый шепот, потом настала тишина, но было непонятно – ушли подонки или затаились. Богдан осторожно двинул вперед, наткнулся на ноги Даны, она тихо ойкнула, он присел:

– С… с… свет г… где?

– Сейчас… – Кряхтя, она поднялась.

Когда вспыхнула люстра, Богдан плотно закрыл дверь в прихожую, двигаясь осторожно, бесшумно.

– Чего боишься? – спросила Дана, но Богдан приложил палец к губам, на всякий случай и она заговорила шепотом: – Им теперь до нас не добраться. Идем на кухню? Страшно есть хочется.

Когда Дана нервничала, у нее просыпался зверский аппетит, слава богу, на фигуре это не отражается. На кухне он взял ее за подбородок и выдернул осколок кирпича, торчавший из скулы.

– Ой! – поморщилась она от боли, посмотрела на его ладонь с осколком и пожала плечами. – Откуда? А что это цокало?

– Пу… пули.

– Что-что? – вытаращила и без того круглые глаза Дана. – Пули? Шутишь, да? Выстрелов же не было…

– С… стреляли че… через глушитель. И по тебе. В голову. П… пуля попала в стену на у… уровне твоей го… головы. Осколок впился в щ… щеку.

– Нет, не может быть… – Ноги у нее подкосились, Дана опустилась на стул, задрожала. – Значит, они задались целью меня убить. И убьют. И даже не хотят знать, куда я дела…

– Где п… продукты?

– В холодильнике, – машинально ответила Дана, находясь во власти страха. По ней стреляли! – Глушитель… Точно! А до меня не дошло, откуда кровь на Семене Кирилловиче…

Пока она сидела, опустив плечи и повесив нос, Богдан нашел кастрюльку с рагу, поставил на огонь, достал колбасу, понюхал, поморщился, положил назад. Поставил на плиту чайник, нарезал тоненькими ломтиками хлеб, сыр, огурцы. Причем Дана и в состоянии ступора заметила, что управлялся он ловко, ей бы так. Когда тарелки с дымящимся рагу стояли на столе, Богдан потребовал:

– Рассказывай.

– Что? – подняла она глаза собаки, ждущей от хозяина кусок.

– Все. По… почему в тебя с… стреляли?

– Я видела, как убили человека.

И что Богдан? Ни одной эмоции. Ни малюсенькой. У него даже ни одна мышца на лице не дрогнула, а мышц на этой афише, надо полагать, больше, чем у среднестатистического человека. Можно подумать, каждый второй становится свидетелем убийства. Он слишком большой, чтобы до него быстро доходило. Тем не менее Богдан услышал сказанное Даной.

– К… как убили? – спросил он.

Она поставила локти на стол, кулаками уперлась в щеки и начала рассказ. Да, голод терзал, но кусок не полез в горло, как только она восстановила эпизоды прошедшей ночи. Рассказывала не потому, что рассчитывала на помощь гориллы Богдана, в данной ситуации никто не поможет и, как ей казалось, она обречена. Но, может, она получит совет, ведь нелегко смириться с такой перспективой. Рассказывала и потому, что кошмар чудился сейчас нереальным наваждением, а никак не явью. Она не перескакивала с одной мысли на другую, как обычно перескакивают волнующиеся люди, внося путаницу, говорила медленно, шаг за шагом припоминая детали, проживая и осмысляя их заново.

– Как думаешь, почему они меня так быстро нашли? – закончила Дана вопросом, который терзал ее с того момента, когда она вспомнила, при каких обстоятельствах видела одного из участников нападения.