Лариса Соболева - Злодеи-чародеи

И она вернулась в кабинет. Зыбин откликнулся на ее просьбу, но не стал лично сопровождать Германа, отправил с ним полицейского. Вернулся молодой граф ужасно бледный, словно лист бумаги, рухнул на стул и попросил воды. Выпив весь стакан залпом, Герман уставился на отца – с затаенным ужасом и сочувствием одновременно.

– Что случилось? – занервничал Алексей Борисович. – Что вы скрываете от меня?! Ну же, говорите, черт возьми!

– Хватит ли у вас сил и мужества выдержать сию новость? – издалека начала Марго. – Новость радостная… даже слишком…

– Отцу лучше просто сразу пройти в арестантскую, – вдруг сказал Герман.

Так они и сделали. Правда, Марго и Зыбин остались в кабинете. Дальше были… слезы, упреки, угрозы, какие-то требования… Кажется, Алексей Борисович от потрясения совсем голову потерял и не желал вникать в то, что произошло с его дочерью. Напоследок он выкрикнул:

– Я забираю свою дочь!

– Сделайте одолжение, – сонно сказал Зыбин.

Отец выскочил за дверь, слава богу, у сына хватило ума извиниться:

– Прошу прощения, господа, но отца можно понять. Это – удар…

– Ладно, ладно, – махнул рукой Зыбин, словно прогонял обоих графов к черту. – Мой вам совет: заприте Элизу Алексеевну, понадежнее заприте! Иначе я за нее не ручаюсь. Честь имею, ваше сиятельство.

– О боже! – застонала Марго после их ухода. – Мои силы на исходе!

– Домой поезжайте, сударыня.

– А вы? Уже поздно…

– А мне еще подумать кой об чем надобно.

Зыбин отдал распоряжение согреть самовар и принести его к нему в кабинет, чтоб не гонять постового по сто раз. Да и пока он донесет сюда стакан, чай уж остынет. Виссарион Фомич слегка перекусил тем, что принес с собою, в такие напряженные дни жена заботливо собирала ему поесть. Только-только он расположился посидеть, подумать за стаканом чаю, в тишине и покое – а ведь уже было над чем думать, – как здрасте вам: ее сиятельство обратно примчалась!

– Анфису увезли! – словно разорвалась в кабинете бомба.

– Простите, а кто такая Анфиса?

– Моя горничная, я отправила ее в парк…

А горничная негодовала, забыв о своем положении узницы. Пропажу она обнаружила! Ни колец, ни серег, ни колье на ней больше не было – украли, надо полагать. И кто? Изольда!

Неприятный на вид мужик принес ей еду и питье, поставил поднос на стол. Девушка попросила его передать хозяевам, что она хотела бы поговорить с ними. Он ничего ей не сказал в ответ, вышел и запер дверь на ключ. Анфиса вспомнила, где она его видела: он правил коляской, это извозчик… Значит, похищение было продумано задолго до ее свидания с Изольдой.

Анфиса подошла к подносу, протянула было руку к тарелке, но тут же и отдернула ее. Нет, в доме врага нельзя ни пить, ни есть! Вдруг вновь заскрежетал ключ в замке, Анфиса вернулась к кровати, села. В комнату вошла женщина, лет ей было примерно за пятьдесят (в общем, старуха), небольшого роста, худая, в строгом черном платье, и лицо ее было строгим, недобрым. За нею шла Изольда, держа в руке собачку, она-то была очень даже мила и улыбчива. Старуха остановилась напротив Анфисы, и та по выражению ее ледяных глаз поняла всю серьезность своего безнадежного положения, шкурой почуяла смертельную опасность.

– Почему Изольда заманила меня сюда? – спросила Анфиса. – Что я вам сделала дурного?

– Не бойся, здесь тебе будет хорошо, – проскрипела старуха.

– Что ж тут хорошего, когда тебя держат взаперти в чужом доме? Что вы хотите?

– Чтоб ты погостила у нас.

– Вы приглашаете в гости как-то не по-людски!

– Как умеем.

– Вас богатство мое прельстило? – спросила догадливая Анфиса. – Так я все наврала! Ничего у меня нет! Я – горничная, служу у графини Ростовцевой, можете справиться у нее. Она выехала, а я самовольно взяла ее платье и отправилась в парк! Я – обманщица! Мне хотелось хоть чуточку пожить так, как живут господа…

– Откуда же у тебя бриллианты? – подловила ее Изольда.

– Тоже взяла без спросу. Так что лучше верните их, вы украли их не у меня, а у графини Ростовцевой.

– А откуда у тебя столько денег?

– Копила.

– Хм! Горничной не накопить такую сумму за несколько лет. Не слушайте ее, maman. Анфиса приезжала в карете графини Шембек, с гербами, и с нее глаз не спускали два человека, которые повсюду следовали за нами. Она лжет!

– Покушай, милая, и выпей вина, – сказала старуха. – Тебе станет легче, ты поспишь, а завтра поговорим.

Две эти гадюки уползли. Анфиса в сердцах стукнула кулаком по постели и чуть не разревелась, да ведь слезы тут не помогут. Надо же, она так убедительно лгала, что они теперь и правде не верят!

Утром, не заезжая в участок, Виссарион Фомич поторопился приехать к венгру и, входя во двор, одобрительно покачал головой. Бедность, по его мнению, не только унизительна и оскорбительна: она даруется тем, кто ее вполне заслуживает. Увидев роскошный особняк и великолепный двор, Зыбин проникся почтением к венгру, хотя, конечно, состояние сие – наверняка не его заслуга, а его предков. Подходя к дому, он заметил юное прелестное создание, одетое довольно-таки просто и ощупывающее листочки на кустах с выражением ликования на лице.

– Мое почтение, мадемуазель, – сказал он. – Мне бы увидеться с господином Медьери…

– Моим братом? – Что-то странное в ней было, она словно боялась сделать резкое движение. – Я позову. А кто его спрашивает?

– Виссарион Фомич, начальник следственных дел.

– А меня зовут Урсула…

Из дома выбежала женщина, она торопливо застучала каблучками по ступенькам и, очутившись рядом с девушкой, взяла ее за руку. Виссарион Фомич повторил, за каким делом он явился. Обе женщины ушли, и вскоре появился Медьери:

– Доброе утро, господин Зыбин. Что случилось?

– Не могли бы вы, сударь, поглядеть на одного умершего? Помнится, вы обещали ее сиятельству…

– Обещал? Не припомню. Но, коль вы просите, я с удовольствием.

В коляске, которую ему предоставил Медьери, Зыбин, не пропускавший малейших нюансов в поведении человека, позволил себе задать вопрос:

– Ваша сестра Урсула – красивая девушка, но… какая-то необычная. Отчего она так осторожна в движениях?

– Оттого, что она слепа.

– Что вы говорите! Не сказал бы.

– Она привыкла жить, не видя света. К кому мы едем?

– К Уланским. Симптомы, сударь, меня настораживают…

– Артем! – повисла на его шее София.

– Как ты тут без меня?

– Скучала, а ты?

– Спрашиваешь! Закончила свой роман?

– Нет, осталось еще совсем чуть-чуть.

Десятидневная разлука не так уж длинна, а казалось, прошло сто лет, поэтому встреча их была особенно жаркой, пылкой и… новой. Да, новой, хотя до этого им не доводилось расставаться и встречаться: все происходило впервые, посему и завораживало новизной. Артем рассказал, как проходило следствие, какое впечатление произвели на него сестра Алины и ее муж – негативное, разумеется; как раскололся Гриша.