Мария Жукова-Гладкова - Путь к сердцу мужчины

– Да он же не готовил убийство! – закричал Родька тоненьким голоском. – Он, наоборот, с депутатом собирался встречаться в чьем-то загородном особняке! А я подслушал. Я часто под столами ползаю и слушаю, что говорят. Люди не подозревают о моем присутствии и выбалтывают то, что не предназначено для лишних ушей. Я просто воспользовался услышанной информацией. Но Сашка не занимается организацией убийств и ограблений. Он о них сообщает народу. После того как они уже случились.

– У него есть цикл об иностранных преступниках, – вдруг объявила Лен. – Это ежемесячная программа. Паскудников выезжает в разные страны и там общается с криминалитетом.

– Да, есть такая, – закивал Вова. – Классная программа. Я всегда смотрю.

– В Финляндии он точно был, – невозмутимо продолжала Лен, словно не слышала Вову.

– И что? – спросил Лассе.

– Может, он что-то откопал про вас или вашего друга.

– Во-первых, откапывать нечего, – заявил финн. – Во-вторых, я давно живу в России. В-третьих, какое это имеет отношение к нам?

– Лен, ты неправильно интерпретировала ситуацию, – встрял Ник.

«Неужели он берет нашу сторону?»

– Наоборот, Паскудников мог собрать законопослушных граждан, которые мешают ему и его дружкам творить всякие мерзости.

– Я обязательно должен посмотреть передачи этого журналиста, – хмыкнул Лассе. – Я никогда не слышал, чтобы о ком-то столько говорили.

– Пойдемте спать, – вздохнул Вова. – Все устали, день был долгий, напряженный.

– А почему Лен обвинили в лжесвидетельстве? – так и не успокоился Лассе.

– Уймись, а? – попросил Гена. – Небось она на Паскудникова поклеп наводила, так? В милицию жаловалась?

Лен демонстративно дернула плечиком и отвернулась.

Я взяла Лассе под руку.

– Пойдем. Утро вечера мудренее, как говорят у нас в России.

Разместились мы, как и планировали: мы с Лассе – в супружеской постели депутата, только в разных концах, Вова на полу рядом со мной, Гена – на полу рядом с Лассе, Шедевр на полу в ногах. Не наступить бы на него, если ночью пойду в туалет. Хотя опасно, наверное…

Все пожелали друг другу спокойной ночи, выключили свет. Интересно, удастся сразу же заснуть или нет? И, главное, удастся ли завтра проснуться? Лассе протянул ко мне под одеялом руку и сжал мою ладонь. Я чуть-чуть приблизилась к нему. Лассе поднял мою руку к губам и поцеловал.

И тут я внезапно почувствовала, как руки и ноги у меня деревенеют… Меня словно парализовало. От поцелуя?! Я попыталась вырвать руку у Лассе – ничего не вышло. Да и он сам лежал неподвижно, прижав губы к моей ладони! Его что, тоже парализовало?!

Глаза мои оставались открыты, и я различала очертания всех предметов в комнате. Слух тоже никак не пострадал, как и обоняние – запах перегара от новых друзей не исчез. Вова, Гена и Шедевр также не шевелились. Что с нами сделали? Кто? На нас пустили какой-то газ?

Потом на стене напротив появилось изображение. Старик с седой бородой, в голубой накидке ехал на колеснице, оснащенный молнией, топором и мечом. Это еще кто такой? Судя по выражению лица, старик вдруг разозлился и бросил молнию вниз. Так он поступал несколько раз, потом изображение исчезло.

Затем перед глазами мелькали какие-то непонятные фигуры в белом, кружили в танце, я видела какое-то озеро, купола церкви, по виду – нашей, потом на стене появился сад и обнаженные мужчина с женщиной. Они бегали по саду, потом любили друг друга, потом купались, опять резвились под яблонями…

На одной из яблонь появилось знакомое пресмыкающееся. Это что, Адам и Ева?

Женщина исполнила на стене танец со змеей, который я ожидала бы увидеть в стриптиз-клубе. Потом у змея выросли две дополнительных головы, и мужчина стал с ними сражаться. Мужчина победил и снова овладел женщиной.

Все было показано так реалистично и одновременно романтично, что меня охватило дикое желание. Я ощутила в воздухе запах цветущих яблонь и свежескошенной травы. Я поняла, что меня сейчас разорвет от желания.

И вдруг я почувствовала, как губы Лассе впились мне в руку с новой силой. Паралич ослабевал, я могла шевелить рукой, ногой…

Нас с Лассе фактически бросило друг к другу. Мы вцепились друг в друга неистово, словно занимались любовью в последний раз в жизни, перед концом света. Мне было все равно, что в комнате, кроме нас, находятся еще трое малознакомых мужчин… Я должна была удовлетворить эту неистовую страсть. Я никогда в жизни не испытывала ничего подобного…

Я вскрикнула, потом вскрикнул Лассе. Вся в поту, я рухнула на подушки, тяжело дыша. Слева от меня раздался тихий мужской стон. Я нашла в себе силы взглянуть, что происходит на полу.

Слава богу, Вова не набросился на меня, не помешал нам с Лассе. Но на него тоже подействовали «картинки».

Я бросила взгляд на стену. Изображение исчезло.

– Все очнулись? – прошептала я. Теперь мне стало стыдно. Трое малознакомых мужчин видели и слышали, как я наслаждалась в объятиях четвертого. Я никогда не думала, что смогу делать это на людях, в присутствии зрителей. Но о том, чтобы сдержать порыв, сегодня не было и речи. Я бы не смогла остановиться. Мне было плевать на всех. Было только неистовое желание и мужчина, способный его удовлетворить.

– Что за эксперименты над нами ставят? – простонал Вова.

С пола, со стороны Лассе, раздался храп.

– Генка что, заснул?! – в неверии воскликнул Вова.

Лассе склонился с кровати и сообщил, что Гена спит на животе. Вероятно, он ничего не видел. Повезло. Или наоборот? У меня ведь в жизни никогда не было таких бесподобных ощущений.

– Шедевр! – шепотом позвал Вова.

– Ну? – над кроватью появилась растрепанная Родькина голова.

– Ты видел?

– Видел. А что это был за старик? Зевс? Но он разве старик?

– Я думаю – Укко, – сообщил Лассе. – Я же просил показать доброго бога леса. Только господа ошиблись, – финн хмыкнул. – Они показали не Тапио, а Укко.

От Лассе мы узнали, что Тапио – добрый седобородый старик, который посылает удачу охотникам. Ему в лесу оставляют мелкие приношения. У него есть жена – Миэликки, хозяйка леса.

Нам же показали Укко, который ездит на колеснице по небесной дороге, поражает громом и молнией злых духов. Считается, что духи могут скрыться от него только в воде. У Укко есть жена Рауни. Когда Рауни ругается, Укко сердится и гремит гром.

– Так он положительный герой или отрицательный? – спросила я.

– Ну, если поражает злых духов? Положительный. Он – громовержец.

– И что это означает для нас? – уточнил Шедевр. – Он ведь на стене много раз молнии метал. Мы – злые духи или наоборот? В представлении организаторов всего этого, я имею в виду?

– А ты у них спроси, – посоветовал Лассе. – Я, признаться, вообще ничего не понимаю. И не помню что-то, чтобы Адам сражался с трехглавым змеем.