Мария Жукова-Гладкова - Путь к сердцу мужчины

– Ты работаешь? – прохрипела я, ощупывая кровать рядом с собой. Она давно остыла.

– Я выяснила адрес дачи. Давай съездим. Если и не застанем никого, то хоть искупаемся. Там озеро рядом. Я туда как-то на шашлыки ездила. Так что купальник не забудь и полотенце.

– Какая дача? – не поняла я. – Кого не застанем?

– Маринка, ты что, вчера напилась? К верещагинской жене мы едем! Я выяснила ее девичью фамилию. У Верещагина есть своя дача, где живет его мать. А у родителей жены – своя. И жена, то есть вдова Верещагина всегда ездила туда, и ее мать сидела с ребенком. А с мамашей Верещагина они не ладили и старались поменьше встречаться. И внука она не жаловала, потому что считала, что он не от ее сына. Невестку она всегда звала потаскухой.

– Наверное, у нее были для этого основания, – заметила я, окончательно просыпаясь и вспоминая плакаты.

– Ты через сколько будешь готова? Когда за тобой заехать?

Я сказала, что получаса мне хватит. Ксения обещала быть через сорок минут.

Мы расцеловались при встрече. Я поинтересовалась, не звонил ли ей случайно Паскудников.

– Думаешь, обнаружив пропажу моего комплекта, он станет звонить мне?! – Ксения расхохоталась, а потом сказала то же, что и Лассе: сомнительно, чтобы он каждый день проверял тайники. – Да и не подумает он на меня. На нас. С какой стати? А вот если кто-то Сашуле морду начистит за потерю краденого, я буду очень рада.

Я спросила про дом, где находится квартира Верещагина. Не связывалась ли Ксения с «черными» археологами, потом вспомнила, что телефоны остались у меня самой, а вечером мне было не до них. Но Болконская сообщила, что ее отец нанял частного детектива, который должен разобраться с квартирой. Глава фонда «Возрождение» часто пользовался его услугами.

– Каким образом разобраться?

– Выяснить всю подноготную. Кто там жил, чем промышлял Верещагин, кроме леса…

– И что твой отец будет со всего этого иметь?

– Что-нибудь будет, – уверенно сказала Ксения. – Надо вначале разобраться с ситуацией, а потом думать, как использовать полученную информацию. Может, еще и компенсацию морального ущерба удастся получить. Папа на моральном ущербе собаку съел. Кто ему только ее не выплачивал… Пойдет на курсы английского, потом в суд подает, что его языку не научили. А у него способности к языкам начисто отсутствуют.

– А тут с кого? С вдовы Верещагина?

– Может, и с нее, а может, и еще с кого-то. Марин, не волнуйся. Я тебе все скажу, когда что-то станет точно известно. Пока папа еще ничего не успел выяснить. У него ведь и другие дела есть.

Я сказала про звонок Вовы и смерть скупщика.

– Хм-м-м… – произнесла Ксения и стала звонить папе.

Вскоре мы подъехали к нужному поселку, спросили дорогу у какой-то женщины с ребенком. Наконец Ксения притормозила у нужного дома.

– В советские времена были деньги, – с ходу определила Ксения. – Сейчас с бабками не очень.

– Верещагин не давал теще? – хмыкнула я.

– Сейчас все узнаем.

Мы постучали в дверь. Открыли нам не сразу же. Признаться, я поразилась при виде женщины в черном платке, черной кофте и юбке. Женщина явно плакала. Выглядела – краше в гроб кладут. Неужели так переживает смерть зятя?

– Здравствуйте, – сказала я. – А Ира здесь?

Женщина вначале тупо смотрела на меня, не обращая внимания на Ксению, потом у нее в глазах промелькнуло узнавание.

– Анечка? Анечка Николаева?

– Я – Марина Коржикова, – механически поправила я. – Анна Николаева – это моя мама. Николаева – мамина девичья фамилия. А вы…

– Ах да, конечно. Ане же столько лет, сколько мне… Но вы так на нее похожи… Проходите.

Она пустила нас в дом.

Внутри царил траур. Были занавешены зеркала, зашторены окна, горели свечи… Неужели она так любила зятя? – не могла поверить я. И ведь девять дней уже прошло. Или это ее дочь так убивается, а мать вместе с ней?

Нас провели на летнюю веранду, где стоял стол, накрытый льняной скатертью. По крайней мере, там отсутствовали шторы и воздух оказался не спертым. Как мы поняли, в доме никого больше не было.

– Марина, мой отец работал вместе с твоим дедом, – пояснила хозяйка. – И когда они встречались, то часто брали с собой твою маму и меня. Они любили гулять в Московском парке Победы. Мы катались на каруселях, а они говорили о своих формулах… Потом мы выросли, мой отец и твой дедушка умерли. Мы иногда встречались с твоей мамой… Потом разошлись. Она жива? Здорова?

Я вкратце рассказала о маме и записала наши телефоны. Думаю, маме будет приятно увидеть подругу детства. Ведь у нее теперь их с каждым годом остается все меньше и меньше.

– А вы знакомы с Ирой? – спросила теща Верещагина. – Вот какое совпадение…

– Мы незнакомы.

– Но тогда почему?.. – Женщина посмотрела на меня, потом на Ксению. – А я вас знаю. Вы – журналистка…

Ксения кивнула.

– Что-то такое я про вас слышала в последнее время… – думала вслух женщина.

Ксении, пожалуй, надоели эти воспоминания, и она сказала про квартиру Верещагина, где нас удерживали насильно.

– Ах да! Марина, и вы там были? Какой кошмар!

Мне показалось, что эта женщина не в себе.

– А с Ирой мы можем поговорить? – спросила я.

Ее мать странно посмотрела на меня.

– Ах да, вы же не знаете… – она закрыла лицо руками и разрыдалась.

Мы с Ксенией переглянулись. У меня в душе зародилось нехорошее предчувствие.

– Я говорила ей, чтобы не выходила замуж за этого проходимца! Я говорила ей, что замуж нужно идти по любви… А она мне отвечала: ты посмотри, к чему привела твоя любовь. Она хотела стабильности, обеспеченности. Она не хотела думать о куске хлеба и не хотела работать… С одной стороны, я ее понимаю. Но с другой… Разве так можно? И что получилось в результате? Жили, как чужие люди. Она же сюда с разными парнями приезжала! То есть осенью и зимой сюда, а летом в нашу с отцом квартиру…

– Что с ней?! – не выдержала напряжения я.

– Ее убили, – снова зарыдала мать. – На Кипре. Они там с внуком моим отдыхали.

– А мальчик?

– Жив. У соседей сейчас. Муж за ним ездил и оформлял… тело. Моей доченьки!..

– Как она погибла? – спросила Ксения напряженным голосом.

– Ее утопили в ванне.

– Когда?

– В ночь с понедельника на вторник. Неделю назад. У нее в номере. Ее нашел ребенок… Боже!

– Может, она поскользнулась? – высказала предположение я, хотя не очень верила в это.

– Полиция тоже так сказала. Но муж выяснил, пока был на Кипре, что она уже третья, кто там тонет в ванне – из русских женщин. Про тех говорят, что они вроде бы кому-то стучали. Но Ира-то кому? Это явно из-за Верещагина. Его убили здесь, а ее там, будто она что-то про его дела знала! Она ими никогда не интересовалась!

Мы выразили соболезнования, порадовались, что внук все-таки остался жив, хотя, конечно, получил психологическую травму, и вскоре отбыли.