Мария Жукова-Гладкова - Жизнь после брака

Я увлеклась фитнесом, диетами, перепробовала различные процедуры, предлагаемые центром. Привела себя в норму. Я гордилась собой. Но Родионову это было уже не нужно. Была рыжая модель, которая годилась ему в дочери. Модель явно капала ему на мозги. Она хотела замуж. Мне было тридцать восемь… Родионову – столько же, но он-то считал себя молодым мужчиной, или мужчиной в самом расцвете сил, а жену-ровесницу – старухой, вышедшей в тираж. И он не один такой. Мне приходится убеждать своих тридцатилетних клиенток, что они еще совсем не старые. Я выполняю работу не только тренера, но и психотерапевта, а иногда только психотерапевта, поэтому, возможно, и пользуюсь таким спросом. Некоторым клиенткам нужно просто поговорить. С человеком, который поймет. На самом деле поймет, в чем проблема. Бывшая жена олигарха примерно их лет понимает это прекрасно. Я ни от кого не скрываю свое прошлое. Да, в общем-то, клиентки про него и так знают.

Во время того памятного разговора Родионов посоветовал мне брать пример с мамы и учиться у нее. Теще сказал, что даже взял бы ее на работу – с ее бульдожьей хваткой.

– В газовую компанию? – уточнила мама.

– Да, инспектором по кадрам. Вы, Вера Сергеевна, на самом деле очень хорошо разбираетесь в людях. Вы в состоянии предвидеть, от кого чего можно ждать. Все ваши прогнозы относительно меня оправдались.

– Какие прогнозы? – встряла я.

– Я тебе потом расскажу, – отмахнулась мама.

– И относительно всех моих знакомых. Если можно, я буду в дальнейшем к вам обращаться за консультациями. Естественно, буду за них хорошо платить.

Потом Родионов сообщил, что желает со мной расстаться, причем мирно. Мама хмыкнула. Мне отходила трехкомнатная квартира, в которой мы проживаем теперь, старая дача (у Родионова оставался элитный загородный особняк), машина, на которой я езжу до сих пор и которую пора менять, и десять тысяч долларов на счет в любом банке.

– Что за жалкая кость? – скривилась мама.

– Вера Сергеевна! – воскликнул Родионов. – Я могу выкинуть вашу дочь с голым задом, отсудить половину квартиры, половину дачи, не дать денег вообще…

Мама начала спорить.

– У вас есть деньги на дорогих адвокатов? – прищурился Родионов.

В этот момент я поняла, что он давно готовился к разводу. И хорошо подготовился. Я могу не получить ничего. Денег на адвокатов у меня нет. Ни на каких адвокатов – ни дорогих, ни дешевых. Хотя дешевых против Родионова нанимать бессмысленно.

Мама выторговала двадцать тысяч.

– Я так и знал! – воскликнул Родионов. – Поэтому и назвал сумму, в два раза меньшую, чем готов дать.

Мама опять завелась.

– Деньги положишь в четыре банка по пять тысяч, – прервала я поток излияний мамы. Она пораженно посмотрела на меня. – Естественно, я заберу все свои вещи и драгоценности и ты оплатишь наш переезд с девочками.

– Конечно. Но ты должна понимать, что эти деньги – алименты единовременно.

Мама опять попробовала возмутиться. Она точно знала, как должны выплачиваться алименты по новому Семейному кодексу.

– Я предпочту алименты единовременно, – твердо заявила я. – Иначе потом ничего не получишь.

Родионов усмехнулся.

– Ваша дочь все-таки чему-то от вас научилась, Вера Сергеевна, – заметил он. – Это комплимент, Варенька.

Судя по маминому выражению лица, она что-то обдумывала, но пока решила промолчать. Месть подают холодной. Я не сомневалась, что мама придумает какой-то план мести дорогому зятю.

Мама хотела перекрыть ему выезд за границу. Но Родионов (то есть его адвокаты) предусмотрительно подготовил бумаги, которые я подписала, чтобы получить хотя бы то, что он давал. Я слышала про других первых жен олигархов… Я знала, что бывший муж может не дать вообще ничего. Я понимала, что в крайнем случае могу лишиться жизни. Нет, я не очень верила, что Родионов пойдет на убийство, но кто его знает, что с ним станется после длительного общения с хищницей-моделью? А у меня две дочери, которые, как выяснилось, кроме меня, никому не нужны.

Мы переехали. Младшей было пять лет, и по ней перемены не ударили, то есть я сделала все от меня зависящее, чтобы она их не почувствовала. Старшая, естественно, их почувствовала. Ей было пятнадцать лет. Когда она родилась, мы были бедны (конечно, относительно – в сравнении с тем, что стало потом, ведь папа – мелкий фарцовщик и папа – газовый король – это две большие разницы), но когда она стала входить в сознательный возраст, мы жили богато. Ей ни в чем не отказывали, мы отдыхали на дорогих курортах, холодильник был забит деликатесами.

Но опять же помогла бабушка, которая, как выяснилось, уже давно капала внучке на мозги насчет того, что представляет собой «драгоценный папочка». То, что «драгоценный папочка» отказался от нее и даже не желал разговаривать, стало шоком даже большим, чем понижение уровня жизни. Потом Лариса увидела, как тяжело мне. Мы стали очень близки. Мы со старшей – подружки.

Для меня самым большим шоком было то, что Родионов ни разу не встретился с дочерьми и не желал этого. Я была готова позволить ему общаться с ними столько, сколько захочет, в любое время. Он не хотел нисколько. Скорее всего, не хотела модель. Но вообще-то и раньше он с ними мало общался. Уходил на работу, когда они еще спали, возвращался, когда уже спали, в выходные у него была баня, охота, рыбалка, какие-то клубы. Да, мы проводили вместе его отпуска. Но на курортах обязательно оказывался кто-то из партнеров, друзей, хороших знакомых.

И как я вообще жила все эти годы? Стала задумываться об этом после развода. Да, я сама занималась детьми – никаких нянек не было, только мама помогала. Сама готовила, потому что люблю это дело. Уборкой квартиры и стиркой занималась приходящая два раза в неделю домработница. Я много читала, потом стала много времени проводить в оздоровительном центре… Но все равно это был какой-то вакуум. Я не знала реальной жизни.

Она началась после развода.

Мой диплом инженера-строителя, естественно, был никому не нужен. Тем более я почти не работала по специальности, родив дочь через год после окончания института. Родионов, с которым мы вместе учились, тоже ничего не строил, а просто присосался к газовой трубе. Или строил газопроводы? Не вникала. Я не знаю, чем именно занимается его компания.

В первый же вечер в новой (то есть старой) квартире, разобрав вещи и уложив девчонок спать, села на кухне с чашкой чая (спиртное пить я себе запретила, так как знала: это путь в никуда) и глубоко задумалась. Куда могу устроиться на работу? Кем я могу работать? Что хочу делать?

Выданные Родионовым деньги я решила оставить на самый черный день. Я собиралась работать и кормить своих дочерей и себя. Сама. Я должна была доказать Родионову, что на что-то гожусь. Хотя ему на меня и на мои доказательства было плевать. Но я хотела щелкнуть его по носу!