Мария Жукова-Гладкова - Гарем чужих мужей

– Гипноз? – спросила я.

– Нет, – покачал головой Лешка. – Ипполите нравилось, что она открывает свое дело. Это во-первых. Во-вторых, она считала, что помогает несчастным женщинам и обрести уверенность в себе, и забыть о прошлых переживаниях, а теперь еще и поставить мужей на путь исправления. Плюс не стоит забывать про элемент игры: кольчуги, шлемы, амазонки… Кстати, никто так и не вспомнил, кто первым об этом подумал, но Лейла ухватилась за идею и обставила все соответствующим образом.

Ряд мужчин в самом деле избавили от желания когда-либо прикасаться к бутылке. Лейла и в этом случае все хорошо продумала: они подвергались унижениям, в которых потом боялись кому-то признаться. Алкоголики сражались с начинающими амазонками, пока плохо подготовленными. Их не следовало убивать и калечить. Их убивали или устраивали в места не столь отдаленные, только если запугивания и унижения не срабатывали и они намеревались что-то предпринять в плане амазонок. Во всех квартирах для этого устанавливались «жучки», и доверенные амазонки слушали, как ведет себя излечившийся алкоголик. Сарафанное радио передавало об их успехах, и клиентов вскоре стало более чем достаточно. Каждая жена к тому же служила источником дополнительного дохода для Лейлы.

Но некоторые женщины хотели и избавиться от надоевших мужей, в особенности терроризировавших семьи. Этих использовали в качестве основных мишеней для отработки ударов. В каждом отдельном случае разрабатывалась версия, чтобы не подставить женщину, сдающую мужа в качестве подопытного кролика. Ну, например, кто поверит, когда дружки «кролика» рассказывают, что пришли полуголые девицы (в кольчугах на голое тело) и забрали Васю (Петю, Колю), а дружкам сказали: будете пить, и вас заберем. Дружки, проснувшись поутру, начинают что-то вспоминать. Но каждый не хочет делиться с остальными своим «видением». Однако Вася (Петя, Коля) на самом деле пропал. Жена заявляет в милицию. Дело доходит до допроса дружков. Кто-то начинает нести околесицу про голых баб в кольчугах. Другие подхватывают. Далее возможно несколько вариантов развития событий, но главное: к женщине никаких претензий.

Кого-то брали на улице, даже не разыгрывая комедии. Известного нам Карена Мовсесяна заказали девочки-цветочницы, которых он регулярно принуждал делать себе минет. Такие категории заставляли сражаться не на жизнь, а на смерть. Вначале говорили: победишь нашу амазонку – отпустим. Но даже если и побеждали, их тут же заставляли сразиться со следующей.

Сергея Ветрова вначале не собирались убивать, но он убил Анну, любовницу Лейлы. Лейла ко всему в придачу оказалась и лесбиянкой. Этим грешили многие из новоявленных амазонок, Ипполита баловалась. Лейла была намерена мстить, а когда и жена С.В., нашей любимой мумии, дала добро, его использовали на все сто, а потом оставили умирать в склепе.

– Насколько я помню, ты говорил, что по Анне убивалась Ипполита. Ты ведь вроде бы с каким-то врачом разговаривал? Или твои ребята? Который Ипполите транквилизаторы выписывал?

– Врачу тоже вешали лапшу на уши, а Ипполита в самом деле принимала транквилизаторы. Лейла вела работу по всем направлениям, а бдительность Ипполиты следовало притуплять всеми возможными способами. Но на мучительной смерти С.В. настояла Лейла – за Анну.

– Несчастный мужик, – сказала я.

– Это вы все, бабы, стервы! – взорвался Лешка и в своем стиле грохнул кулаком по столу, затем спокойно продолжил.

Лейла постоянно думала о том, как расширить сферы деятельности. Она познакомилась с Мариной, владелицей издательства и типографии. Для пробы предложила ей несколько современных западных книжонок на темы «Как избавиться от надоевшего мужа», «Как устранить соперницу» и «Однополая любовь», потом они близко сошлись. Марина стала одной из ее самых верных соратниц и в своей типографии издавала нужную Лейле литературу, печатала листовки. Но тем не менее Марина по русской традиции продолжала жалеть непутевого мужа, однако потом познакомилась с одним из дальних родственников Лейлы, в которого влюбилась. От мужа следовало отделаться. Он был отправлен к амазонкам.

Именно Марине пришла в голову идея с фальшивыми долларами. Вот только недоработали дамочки немного.

– Почему они оставили их у всех на виду в замке? – спросила Верка.

– Ну, не у всех на виду, – усмехнулся Афганец. – Следовало поискать, не так ли, Веруша? – он прищурился. – Но, по всей вероятности, это тоже было сделано специально. Отвлечь внимание меньшим злом. Лучше фальшивые доллары, чем живые пленники в подземельях и трупы в склепах. А вообще арабы славятся изготовлением фальшивых баксов не меньше, чем наши соотечественники.

Я напомнила Лешке, что наша с Костей тетя Вика слышала странный разговор амазонок, считавших, что они убили ее.

– Это про вас с Веркой-то? – усмехнулся Лешка. – Вы для Лейлы были лакомым кусочком, красотки. Она навела справки и узнала вашу боевую биографию. Конечно, она захотела заполучить вас к себе. И, между прочим, правильно просчитала, что ты, Лана, например, за сына разнесешь их замок по кирпичику и тогда они тебя ни за что не заполучат. Только она пока не успела придумать, чем тебя можно привлечь. А вот с Верушей вопрос решила.

Верка надулась.

– Тебе ведь уже предлагали кое-что за сотрудничество, не так ли? – продолжал Афганец голосом змея-искусителя, пристроившегося под яблоней. В это мгновение он очень напоминал это противное пресмыкающееся.

– Что?! – взревела я, глядя на Верку.

– Ну, поделись секретом, сколько тебе предложили? – ворковал Афганец.

– Сто тысяч баксов сразу. Еще сто, если уговорю Ланку. Дальше – сдельно.

– Так ты согласилась или нет, я что-то не пойму? – прошипела я, сама, наверное, похожая на пресмыкающееся.

– Я сказала: если отпустят Вовчика и не тронут Костю, – ответила Верка и посмотрела вначале на одного, потом на второго.

Вовчик расплылся в идиотской улыбке, Костя прижал руки к груди и смотрел на Верку влюбленными глазами.

– Но они не согласились, – добавила Верка и вздохнула. Правда, быстро оживилась. – Значит, каждый из вас мне должен по сто тысяч. Леша, ты, конечно, заплатишь за Вовчика. И, естественно, за нашу с Ланой помощь. Ведь что бы вы делали без нас? С Ланы я, конечно, денег за брата не беру, но думаю, Леша, что ты и в этом случае компенсируешь мой моральный ущерб. Так что давай двести тысяч.

И Верка улыбнулась хищной улыбкой, глядя на обалдевшего Алексея Петровича, не ожидавшего такой наглости даже от нашей компании.

– Не понял, – наконец родил он.

– Вера хочет компенсации морального ущерба, – пояснила я. – Она отказалась от очень выгодного предложения. Ты же должен понимать, как она страдала.