Мария Жукова-Гладкова - Сыщица по амурным делам

Когда гражданская панихида уже подходила к концу, в зал вошли три человека, не обратить внимание на которых было невозможно. Багловский издал тихий стон.

– Кто это? – процедила Алла Сергеевна.

– Максимов, водочный король! Это он хочет арендовать этот цех.

Претендент на недвижимость Стаса напоминал раздобревшего медведя с улыбкой Джоконды, два его телохранителя – вставших на задние лапы динозавров с хорошего бодуна, причем сразу же бросалось в глаза меньшее количество частей тела, чем у обычных людей: голова с прической а-ля Майк Тайсон и грудь у обоих составляли нечто единое, так как шеи в нормальном понимании отсутствовали.

– Позлорадствовать пришел? – процедила Алла Сергеевна, ни к кому не обращаясь. – Фиг ты получишь, а не цех!

Я искоса посмотрела на вдовушку: мне показалось, что она что-то замыслила.

И я оказалась права.

Когда медведь с динозаврами подошли к нам, чтобы выразить свои соболезнования (опять же оглядывая нас всех с большим интересом, у динозавров даже какие-то эмоции появились на мордах), Алла Сергеевна поднялась со скамьи (чего не делала ни для кого из подходивших ранее). Я почувствовала, как напрягся Багловский – он тоже явно ожидал от вдовушки чего-нибудь интересного. Бросив взгляд на Рому, я встретилась с ним глазами – и он мне быстро подмигнул.

– Встаем обе, – шепнула мне Алла Сергеевна.

Я встала, но от скамьи не отходила.

Водочный король подал Алле Сергеевне лапу, в которой миниатюрная ручка вдовушки просто утонула. Но, глядя на происходящее, я вдруг заметила, что улыбка Джоконды сходит с медвежьей морды, уступая место выражению, вслед за которым должен последовать вой, рык или трехэтажный мат. Я скорее предположила бы последнее.

Телохранители, заметившие, что с шефом творится что-то неладное, подскочили к нему и уставились на Аллу Сергеевну, казавшуюся крошкой по сравнению с водочным королем. Но крошке удалось пустить медведю кровь: я увидела, что она уже капает на бетонный пол цеха. Динозавры в растерянности бросали взгляды то на руку шефа, то на Аллу Сергеевну, уже опять утиравшую слезы платочком (свободной рукой) и причитавшую вслух, то на меня, стоявшую с видом Девы Марии за спиной у вдовушки.

Алла Сергеевна, не выпуская руки Максимова, всеми силами старавшегося от нее вырваться, повернула заплаканные очи в мою сторону и решила меня представить:

– Это Ланочка, моя коллега по вдовству.

Я чуть не поперхнулась от такой рекомендации, но вежливо склонила голову.

– Ланочка, подойди поближе, чтобы Владислав Юрьевич тебя получше рассмотрел. Ведь мы же с тобой теперь ближе, чем сестры, не правда ли? Обе – вдовы Стасика.

Я приблизилась, ожидая подвоха.

Но, по всей вероятности, Алла Сергеевна на этот раз переборщила.

– Помоги мне от него отцепиться, – прошептала она так, что из окружающих слышали только Максимов и я. – У меня ноготь в его жирах застрял!

– Три ногтя, – процедил Владислав Юрьевич, вежливо кивая подходившим бизнесменам, с которыми, по всей вероятности, он был знаком, но в настоящий момент никак не мог поздороваться за руку.

С двух сторон к Максимову приблизились телохранители, так пока и не понявшие, что именно происходит. Я положила руку поверх кисти Владислава Юрьевича и попыталась ее высвободить. Разобравшись, что я делаю, к нам мгновенно подключился один из динозавров, шмякнув своей лапищей уже поверх моей.

Не знаю, что подумали пришедшие на прощание люди – возможно, что мы проводим какой-то тайный ритуал, ну, или таким своеобразным образом принимаем соболезнования.

После некоторых усилий со стороны динозавра, за которыми внимательнейшим образом наблюдали приблизившиеся майор Сидорчук с Серегой, водочному королю удалось высвободиться из когтей вдовушки, которая незамедлительно бросилась с рыданиями ко мне на шею. Я тоже пустила слезу, не забывая коситься на обвязывавшего руку носовым платком Максимова.

– Когда он уберется, скажи, – тем временем прошептала мне в ухо Алла Сергеевна.

Я решила довести ее до нашей скамейки, что и сделала. Алла Сергеевна всем своим видом показывала, что до обморока ей остались считаные секунды.

Но с обмороком пришлось повременить, так как пришло время ехать на отпевание.

Однако процедура закрывания гроба задержалась.

Когда бывшие работники Тарасова взялись за крышку, прислоненную к стене с противоположной от нашей скамьи стороны, из-под нее выпал пистолет, кем-то ловко туда засунутый.

Люди, увидевшие, что именно грохнулось на пол, издали возгласы, выражавшие ужас, удивление, возмущение и крайнюю степень обалдения. Часть присутствующих впала в состояние шока. Те, кому не было видно происходящее, загудели, желая узнать, что же случилось.

К пистолету тут же кинулся майор Сидорчук. На его лице было написано полнейшее изумление. Серега Стандецкий взглянул на меня – весьма сурово. Но я-то тут при чем?!

20 марта, суббота

Майор Сидорчук и Серега остались на заводе, все же остальные участники процедуры прощания загрузились в автобусы и собственные машины и отправились в направлении церкви на Волковском кладбище.

Лакированный ореховый гроб с телом Тарасова загрузили в похоронный «Кадиллак». Этот роскошный катафалк и возглавил траурную процессию. От завода до кладбища было недалеко, тем более что в субботу движение в этом районе слабое, поэтому нашей длинной траурной процессии никто не мешал, а она, как я заметила, оглянувшись, растянулась метров на пятьсот. Я вместе с вдовушкой, частью сотрудников «Невы-металл» из руководящего звена и друзьями ехала в первом ритуальном автобусе.

У небольшой церквушки собралось уже немало народу: те, кто не успел к гражданской панихиде по причине того, что не в состоянии были проснуться в субботу раньше одиннадцати, когда эта самая панихида начиналась. Моя подруга Верка тоже оказалась здесь. Верка, правда, не только в субботу не в состоянии проснуться в одиннадцать. Если она вообще встает раньше часа дня, то считает это подвигом. Сегодня этот подвиг был ею совершен. Думаю, Тарасов на том свете его оценит. Да и Верке зачтется, когда она в свою очередь прибудет к вратам вечности рапортовать о своем появлении.

Верка стояла рядом с Алексеем Петровичем Карташовым, окруженным свитой соратников. Бегло осмотрев остальных собравшихся, я заметила кое-какие знакомые лица (в основном своих туристов).

Афганец приблизился к нашему автобусу, подал руку Алле Сергеевне, выразил ей соболезнования, потом подал руку мне, но соболезнований не выражал, только прошипел (так, чтобы, кроме меня, его никто не услышал):

– Ты, как всегда, в центре событий!

– Ты тоже, – прошипела я в ответ, вежливо кивая проходившим мимо господам, которым, как, впрочем, и нам с Афганцем, было отведено место в церкви. Большей части граждан предстояло ждать окончания панихиды на свежем воздухе: храм тут маленький, так что в полном составе прибывшие при всем желании вместиться внутрь не могли бы. Они заполнили прилегающую к церкви территорию.