Мария Жукова-Гладкова - Сыщица по амурным делам

Но мы с Лешкой уже поняли, что врач живет в своем хорошем мире. Наверное, он неплохой специалист в своем деле (иначе Тарасов не доверил бы ему себя и сына), но весьма далек от современной жизни. Он даже не допускал мысли, что госпожа Тарасова или ее муж могли торговать героином.

У меня, честно признаться, уже давно слипались глаза, и я хотела предложить Лешке прекратить разговоры с врачом, которые уже заметно отошли от первоначальных тем, но тут появился один из добрых молодцев, отправленный на поиски «Жигулей» мадам Тарасовой, и сообщил информацию, от которой сон у меня как рукой сняло.

«БМВ» Аллы Сергеевны стоял у подъезда с вечера пятницы – того самого вечера, когда на Тарасову было совершено покушение, а машина исчезла со двора журналистки Лидии Лаушкиной.

Тут уже я раскрыла рот и не могла закрыть его до тех пор, пока молодец не пояснил, каким образом он получил эти сведения: как и во многих домах, в этом имелась вездесущая бабка, проживающая на первом этаже и взирающая на мир сквозь окно. Бабка представляла собой кладезь информации, только надо было уметь ее из нее вытянуть.

Парень сумел, предложив бабуле хорошую прибавку к пенсии.

– Но как вы узнали о ее существовании? – опять не понял Ипполит Андреевич. – Я сюда хожу несколько лет и…

Парень улыбнулся покровительственно и пояснил, что, приехав в дом сегодня вечером и ожидая лифта, заметил, как приоткрылась дверь на первом этаже и из щелочки показался старушечий нос. Сейчас, когда парень спускался, дверь тоже приоткрылась, но закрыться он ей не дал и вошел без приглашения. Бабка, похватавшись за сердце, вскоре поняла, что ей ничто не угрожает, и с радостью побеседовала с молодым человеком, оценившим ее таланты и в устной, и в материальной форме.

Я, в свою очередь, подумала, что мне было бы неплохо задействовать кого-нибудь в нашем дворе, а то на Костю, занятого хозяйством и племянником, надежда плохая. На сына – тем более.

Бабка сообщила парню, что машину Аллы Сергеевны пригнал на место какой-то мужчина лет тридцати, с квадратной бородкой и усиками-стрелочками. Бабка-партизанка удивилась и стала ждать продолжения. Когда появилась Алла Сергеевна, доставленная мною (обо мне бабка, конечно, не знала, просто сказала, что была женщина на серебряной машине), бабка из своей квартиры выскочила и Аллу Сергеевну у лифта заловила, сообщив ей о мужчине и «БМВ». Алла Сергеевна кивнула с отсутствующим видом и села в лифт.

Я себя отругала, что не заметила ее машину, хотя откуда я могла предположить, что она уже здесь? Можно подумать, у нас в городе только одна синяя «жирная» «БМВ»! Я же ее номер не знала, да и проверять номера машин во дворе мне в голову не пришло. Подчиненный же Алексея Петровича сообщил, что «БМВ» стоит в ряду других автомобилей, припаркованных на ночь, и ничем не выделяется.

«Когда выйдем, посмотрю», – подумала я, а вслух поинтересовалась, не проверял ли парень «БМВ» на наличие прикрепленных к ней взрывных устройств? Услышав мой вопрос, Ипполит Андреевич побледнел, Лешка с усмешкой сообщил врачу, что у меня комплекс насчет взрывных устройств после того, как благодаря одному из них взорвалась моя предыдущая машина. Я пнула Лешку ногой под столом, чтобы не доводил врача до обморока, Ипполит же Андреевич, слегка покачиваясь, отправился к своему чемоданчику, вернулся с какими-то каплями, выпил их и заявил Лешке, что так человека и до инфаркта довести можно.

– Это жизнь, – заметил Алексей Петрович с невозмутимым видом и поинтересовался у своего подчиненного, обнаружил ли он вторую машину Аллы Сергеевны.

– В гараже, – ответил парень. – И чего там только нет… – он закатил глаза. – Шпионский фильм снимать можно!

Ситуация становилась все интереснее и интереснее, а Ипполиту Андреевичу делалось все хуже и хуже.

21 марта, воскресенье

Вскоре мы с Лешкой вернулись в его квартиру, где Верка уже дрыхла сном праведницы, а верный Вовчик дожидался прибытия шефа. Двое парней остались в квартире Аллы Сергеевны дожидаться ее возвращения, Ипполит Андреевич лег спать.

Мы с Лешкой с трудом доползли до кровати и на следующий день продрыхли до двенадцати, благо, что было воскресенье.

Вовчик встретил нас в кухне горячим завтраком. Меня также ждал обещанный подарок.

Подарок пил молоко у шкафа-холодильника.

Я позвонила Косте и уточнила, все ли он приготовил к приему нового жильца.

– Ты что, серьезно кого-то решила в дом притащить? – уточнил братец.

– Да, кота, – ответила я.

– А змею? – уточнил братец. – И крокодила? Лана, ты понимаешь, что котом придется заниматься тоже мне? Ты же все время на работе, а твой сын или в школе, или еще где-то болтается!

– Я думала, ты обрадуешься, – вздохнула я. – Котенок такой хорошенький!

Братец тоже вздохнул и сказал – вези, мол.

– Как назовешь котенка? – поинтересовалась Верка, сидевшая с недовольным видом, так как пробуждение в полдень было для нее слишком ранним.

– Вовчиком, – ответила я, улыбаясь «двустворчатому шкафу».

Верка изъявила желание заехать ко мне, и шофер Афганца доставил нас по моему адресу. Сашка котенку очень обрадовался, Костя долго его рассматривал, потом махнул рукой и угостил мелко нарезанной колбаской, по ходу дела начав что-то объяснять животному.

Поняв, что они прекрасно договорятся без меня, я села за телефон и позвонила в квартиру Тарасовых. Соратник Афганца сообщил мне, что Алла Сергеевна пока не появлялась.

– Куда она могла подеваться? – посмотрела я на Верку.

– Можно, конечно, в астрологический салон съездить, гороскоп составить, но лениво… – протянула подружка. – Да и я могу не выдержать встречи с Наташкой. С ней я за себя не отвечаю, – Верка усмехнулась.

Я еще немного подумала, куда бы мне саму себя девать в воскресный день, а потом решила, что уже давно собираюсь пообщаться с Ромой Тарасовым и обсудить с ним план дальнейших действий. Траурные мероприятия позади, мы возвращаемся к нормальной жизни, хотя когда она у меня была такой?

Верка изъявила желание съездить со мной, так как ей тоже было абсолютно нечего делать, и даже предложила поехать на ее «Саабе», который она оставила у меня под окнами, изначально предполагая заночевать в моей квартире.

Я созвонилась с Ромой, и мы тронулись в направлении его жилища.

Квартирой это место назвать язык не поворачивался.

В своей бурной жизни мне доводилось бывать в жилищах алкоголиков, но тут квартира, состоявшая как бы из двух частей, имела весьма специфический вид.

Входная дверь представляла собой слабо державшийся на петлях кусок твердого картона (по всей вероятности, дверь неоднократно выбивалась желавшими срочно попасть внутрь). Железная дверь была установлена внутри, закрывая проход в Ромину комнату от поползновений проникнуть к нему со стороны многочисленных маминых друзей и сожителей. Ромина десятиметровая комната была островком порядка в море грязи и хлама.