Ольга Тарасевич - Последняя тайна Лермонтова

Вспомнилась книжка про пищеварение, Хижняковой, что ли. Очень был ценный учебник, потому что был период, когда экспертов заставляли промывать и рассматривать в мелких деталях содержимое желудка и тонкой кишки. Впрочем, и теперь ведь содержимое желудка описывается. Для расследования убийств особенно важно знать, что ел человек перед смертью, это время трагедии помогает установить, а также позволяет делать предположения о месте приема пиши. Иногда, проводя вскрытие, я нахожу в желудке человека с больным сердцем литр с лишним густой пищи (кусочки видны, края в ходе переваривания сглаживаются, округляются, но все равно можно различить мясо, овощи). И тогда обычно думаю: «Что ж ты наелся-то так, обжорка, это провоцирует приступ коронарной недостаточности. Объелся и в итоге попал сюда. А мог бы еще пожить. Переедание – фактор ох какого значительного риска при ИБС». Еда, кстати говоря, при небрежном отношении к ней довольна опасна. Часто случается асфиксия от закрытия гортани куском пищи. Например, голодный человек при отсутствии зубов и пустом желудке подавился – и все... Но я даже не знаю, что хуже: жрать второпях и в излишних количествах или пить всякую дрянь. Как правило, я обнаруживаю в желудке у алкашей, предположительно лакавших дешевое дерьмо, черный или темно-бурый достаточно гладкий плотновато-упругий кусок, напоминающий резину. Похоже, он – результат осаждения из некачественного спиртного такого вот конгломерата всяких дрянных примесей. Я бы в школах все показывала – серые легкие, из которых никотиновый деготь течет, печень разваливающуюся, резину из желудка. А то, блин, все такие умные, думают, врачи шутки шутят, и что курить, бухать и объедаться можно совершенно безо всяких последствий. Ага, счас! Да если бы этот подросток знал, какую нагрузку он дает организму, напихивая его на ночь булками и мясом в таких количествах!

Берегите себя, люди, что ли. Мы все ведь так легко ломаемся...

Нет, пожалуй, это полная ерунда – телепатия, передача мысли на расстоянии.

Какое тут расстояние, в купе, всего-ничего. Но совершенно не отреагировал прожорливый подросток на мои мысленные внушения.

Топал всю ночь! Хряпал и хряпал!!!

От шороха разворачиваемой бумаги и счастливого бормотания о лишней порции картошки я то и дело просыпалась.

Только задремлю, убедив себя, что муж прекрасно справится с выгулом и кормежкой двух наших собак – Лаймы и Боси – как тут опять... Ш-ш-ш, а потом:

– Картофель фри, а я ведь просил меньше порций. Надо же! Вот повезло так повезло!

После очередной такой ремарки я под простыней втиснулась в джинсы, потом натянула свитер, вытащила свою большую сумку из багажного отсека над верхней полкой...

Да ну вас!

Всего хорошего, коробейники и обжоры!

Уж лучше буду торчать в тамбуре. Пусть до того, как поезд припыхтит на Московский вокзал, остается еще больше часа. Хочу сохранить остатки веры в высокое предназначение человечества...

Лязгают вагоны, стучат колеса, оставляя всего меньше до встречи с Санкт-Петербургом: расстояния, времени, протяженности стальных рельсов...

Нетерпеливо предвкушая погружение в родной город, я прикидывала, чем займусь в первую очередь.

Наверное, сначала стоит забежать к себе на квартиру. Квартира! Слово-то какое громкое. Никакая у нас не квартира. Две комнаты в коммуналке на улице Марата, что в пяти минутах ходьбы от Московского вокзала. Стоят они, впрочем, как нормальная «трешка» в спальном районе. Ну и пусть себе стоят. Тридцать пять квадратных метров, четырехметровые потолки – это и мои горящие от йода разбитые коленки, и мамины ароматные щи, и папино похрапывание над газетой. Маленькая комната теперь забита всякой всячиной. Бабушкин комод с треснутой лаковой крышкой, копеечные репродукции известных картин в потемневших рамах, полка медицинских книг. Тащить все это в Москву смысла нет, выбросить – рука не поднимается. «Музей имени Наталии Писаренко», – ехидничает про эту комнату Леня. А вторую мы сдаем студентам, наверное, ответственным, если они регулярно переводят деньги на наш счет. И даже Анна Ивановна, самая вредная и ворчливая соседка по петербургской квартире, на квартирантов жалуется всего раз в неделю. Она одинока, ей патологически скучно, и я уверена: если бы ребята не были ангелами, Анна Ивановна названивала бы нам круглосуточно.

Дождалась!

Вот он – мой самый любимый момент: поезд замедляет ход, в тамбуре появляется проводница, коридор вагона гудит голосами. И вот все останавливается, замирает. Секундное оцепенение, потом снова начинает биться пульс жизни, и что-то уже закончилось, а что-то вот-вот начнется.

Я очень люблю это замершее мгновение. Только отчего же теперь такая тревога стиснула сердце?..

– Вам помочь? – Симпатичная проводница кивает на мою огромную черную сумку. – Давайте, я лучше подам, так удобнее.

Сумка большая, но легкая. Не имею привычки возить с собой кучу тряпок, а джинсы и свитер много места не занимают. Но в маленьком чемоданчике сломался замок, пришлось тащить в Петербург этот огромный шкаф на колесиках.

Покачав головой, я выбралась из вагона.

По вокзалу я всегда проношусь молниеносно. Наркоманка, ломка, скорее уколоться, где там моя доза Невского проспекта?

Таксисты хватают за руки. Еще бы, обладательница чемодана-холодильника! У тарифов в сознании «частников» уже, наверное, случилась невероятная, как у разведенных мостов, эрекция.

– Спасибо, мне не нужна машина, – стряхиваю чью-то цепкую хватку.

– Да что вы говорите?! Так и не нужна! А может, все-таки?..

Опаньки, Андрей Соколов собственной персоной! И что все это значит? Чего это он на вокзал меня встречать приперся? Хм, теперь понятно, зачем вчера выяснял, каким именно поездом еду...

Андрюша симпатичный, высокий, темноволосый. Актер Евгений Дятлов из «Ментов» – вот точно такое же лицо у него, случается, и автограф просят. Соколов, добрый человек, никому не отказывает! Меня в нем покорила редкая невозмутимость. Андрей спокоен, как удав. Надо с гнилым утопленником работать – значит, надо. Некоторые эксперты от такого нос воротят. Андрей, даже когда интерном был, без опыта особого, никогда не опускался до непрофессионального чистоплюйства.

– Наталия Александровна, вас оставлять опасно, – он хитро улыбнулся. – Тут же собак возле вокзала бездомных много. Опять-таки, проходимцев полно – а вы бы им помогать бросились.

Я обиженно поджала губы. Один раз, только один меня обманул человек, которому я помогала! Просил деньги на билет. Божился: кошелек украли, а мне как раз зарплату дали, ну я и одолжила ему две тысячи. И все, ни ответа, ни привета, ни перевода! Но это – единичный случай, хотя помогала часто, и большинство попавших в непредвиденную ситуацию людей оказывались честными. И кто меня за язык тянул интерну про все это рассказывать. Теперь вот вырос и издевается!