Татьяна Полякова - С чистого листа

– Завтра я буду ждать тебя в обеденный перерыв возле офиса, и мы заглянем в клинику, – сказал он, я молча кивнула. В этот момент мы как раз переходили дорогу, и взгляд мой задержался на вывеске «Антиквариат».

– Это здесь, – сказала я.

– Что? – не понял Павел.

– Я тебе рассказывала о странном типе с пуделем.

Павел пожал плечами, явно не придав значения моим словам. А я по мере приближения к «Антиквариату» стала испытывать беспричинное беспокойство. Когда мы поравнялись с массивной дверью, причина не замедлила появиться. Несмотря на поздний час, на застекленной двери висела табличка «Открыто», а вот свет в магазине не горел, точнее, он слабо пробивался из задних помещений, скорее всего из коридора. Я замерла, таращась на табличку.

– В чем дело? – спросил Павел, не понимая, с какой стати я вдруг остановилась.

– Который час? – вопросом на вопрос ответила я.

– У меня нет часов, но, думаю, около двенадцати.

Я достала мобильный и взглянула на дисплей.

– Без пятнадцати двенадцать. А магазин работает до 20.00.

– Может, просто забыли убрать табличку? – пожал плечами Павел и тут же нахмурился. – Сигнализация не включена. Странно. Магазин без охраны не оставят, хотя, может, хозяин решил сегодня задержаться?

Он поднялся по ступенькам и потянул дверь на себя, я с трудом сдержала крик «Не надо!» и поднялась следом за Павлом. Он вошел в полумрак магазина и позвал:

– Есть кто-нибудь?

Ответом ему была тишина, такая глубокая, что заподозрить здесь присутствие живых существ, не только человека, но даже кошки, было проблематично.

– Странно, – пробормотал Павел.

– Идем отсюда, – прошептала я, вцепившись в его локоть. И тут увидела ботинок, торчавший из-за дивана. Обычный мужской ботинок из светло-коричневой кожи. И не сразу сообразила, что сам по себе ботинок не может находиться в таком положении.

Павел на него тоже обратил внимание, шепнул:

– Стой здесь. – И направился к дивану, а я с сильно бьющимся сердцем устремилась за Павлом, плохо соображая, что делаю.

Между диваном в стиле ампир и креслом лежал альбинос. Открытые глаза смотрели в потолок, шея была неестественно вывернута. Странное дело, я не заорала при виде покойника, не рухнула в обморок. Недавнее волнение сменило подозрительное спокойствие.

Я наклонилась к трупу, некоторое время его разглядывала и произнесла:

– К нему подошли сзади и сломали шею. Либо он не ждал нападения, либо убийца действовал бесшумно, что маловероятно. Если бы альбинос в последний момент повернулся, то положение тела было бы другим, – выдав эту тираду, я едва не икнула с перепугу, сообразив, чтó только что сказала. Откуда бы мне это знать, если ранее жертв преступления я никогда не видела?

Павел как будто вовсе не обратил на сей факт внимания. Кивнул, соглашаясь, и сказал:

– Чтобы сломать человеку шею, надо обладать не только силой, но и умением, – после чего прошел к входной двери, закрыл ее на щеколду и перевернул табличку. – Вдруг еще кто-то проявит любопытство, – шепнул он, возвращаясь.

С моей точки зрения, то есть с точки зрения среднестатистической девицы, нам следовало бежать отсюда без оглядки или вызвать милицию, что было бы правильнее, но вместо этого я продолжала разглядывать труп. Выпрямилась и кивнула в сторону коридора:

– Там кабинет хозяина.

Не сговариваясь, мы пошли туда. В глубине коридора возникли две смутные тени, Павел замедлил шаг, и я предупредила:

– Это зеркало, большое, во всю стену.

Дверь кабинета была открыта, горел верхний свет и настольная лампа. За столом в кресле сидел хозяин магазина, запрокинув голову и раскинув руки, словно собирался заключить нас в объятия. Глаза его были закрыты, лицо спокойное, как у спящего, однако сразу стало ясно: мужчина мертв. На столе ближе к краю лежал листок бумаги, вырванный из гроссбуха, на нем размашистым почерком было написано: «Я пришел».

– Что это может значить? – кивнув на записку, хмуро спросил Павел. – В городе объявился маньяк, который заявляет о своем появлении во всеуслышание?

– Это не маньяк, – покачала я головой и вновь удивилась. Откуда такая уверенность? А потом пришел страх, страх от внутренней убежденности, что послание адресовано мне. Мне, а вовсе не ментам, как решил Павел. Я не могла объяснить причину этой уверенности, я просто знала.

Пока я топталась рядом с трупом, пытаясь осознать все случившееся, Павел прошелся по кабинету. Жалюзи на окнах были опущены, и он не опасался, что с улицы нас увидят.

– Посмотри, – позвал он, я повернулась. В углу стоял сейф, его дверца была чуть приоткрыта. Павел распахнул ее. Со своего места я увидела на верхней полке пачки денег, внизу какие-то бумаги и коробку, похожую на обувную. Мой спутник извлек ее и поставил на стол. В коробке лежал пистолет, а под ним два паспорта. Павел открыл один и показал мне. Паспорт был чист. Он открыл второй. То же самое. В небольшом пластиковом футляре под паспортами лежала круглая печать.

– А убитый был непрост, – с усмешкой заявил Павел. – Снабжал кого-то липовыми документами. По виду паспорта настоящие. Нам пора уходить, – добавил он, вернул коробку в сейф, тщательно протерев краем рубахи те предметы, за которые брался.

– Уходить? – вздохнула я. – Надо вызвать милицию.

– Нет, – голос его звучал твердо.

– Почему?

– Поверь мне, так будет лучше.

Он схватил меня за руку и направился к выходу из магазина. Возле дверей чуть задержался, разглядывая улицу, открыл дверь, пропустил меня вперед, вышел сам, и мы направились в сторону моего дома.

– Ты так и не объяснил, почему лучше не звонить в милицию, – сказала я, когда мы удалились на почтительное расстояние от места убийства.

– Они непременно зададут вопрос, чем нас привлек магазин.

– Мы могли сказать правду: обратили внимание на табличку.

Павел кивнул, вроде бы соглашаясь со мной:

– Не забывай, я человек без документов и без памяти. Пациент психиатрической больницы. Идеальный кандидат на роль убийцы-психопата. Но дело даже не в этом. Ты права, слишком много странностей, и пока мы бродим впотьмах, вмешательство милиции нежелательно.

– Что-то я тебя не пойму, – усмехнулась я.

– Чего ж не понять? Неизвестно, что мы о себе узнаем, – пожал он плечами.

– Мы?

– Мы, – повторил он. – Ты и я.

– Черт-те что, – был единственный пришедший мне в голову ответ. Сомнения Павла мне понятны, и все-таки я склонна считать, что вызвать милицию было бы куда правильнее. И не только потому, что добропорядочные граждане просто обязаны это сделать. Жила во мне надежда, что, если милиция начнет разбираться в этом деле (а как иначе?) и мы попадем в их поле зрения, ментам придется выслушать мой рассказ и проверить его правдивость. То есть выяснить, что за типы приходили в клинику и что за женщина поджидала меня в доме Ирины. Это, конечно, в идеале. Однако как человек, воспитанный на сериалах, я готова была допустить и иное развитие сценария. Никто меня слушать не станет, точнее, не станут никого искать, а вот подозрения мы точно вызовем. После непродолжительной душевной борьбы я поспешила согласиться с Павлом.