Галина Романова - Старая тайна, новый негодяй

— Да, Наталья Николаевна оказала мне неоценимую услугу.

— Ах, это все же Наталья Николаевна…

Кто же еще? Это ведь ее супруг по неосторожности поспособствовал тому, что на моем горизонте замаячила перспектива мезальянса. Кому же еще исправлять положение, как не ей. Только прежде чем подсовывать мне этого алхимика, стоило все же посоветоваться.

— До встречи, дорогая, — пробормотал скороговоркой Саша.

— Ага, пока, — послала я ему одну из своих самых радужных улыбок и щелкнула замком, приоткрывая дверь. — Счастливо…

Но Саша счел, что уйти от меня просто так, после всего, что между нами произошло, просто неприлично. Поэтому он внезапно вернул ногой дверь обратно. Едва уловимым движением привлек меня за талию к себе и, очень бережно поддерживая мою голову за затылок, впился в мои губы прощальным поцелуем.

Господи, этот поцелуй, казалось, длился целую вечность! Мне срочно нужно было проглотить слюну, перевести дыхание и выудить из заботливых пальцев Александра запутавшуюся прядь волос. И дело было вовсе не в том, что он не умел целоваться. Нет! Мужчины за последние сутки мне попадались один виртуознее другого! Просто Сашин поцелуй не разбудил во мне и сотой доли тех чувств, что вытворяло, к примеру, одно дыхание Аракеляна. С чего мне, собственно, было задаваться вопросом: бреет ли Саша волосы на ушах или нет, когда его язык и губы демонстрировали верх мастерства?!

— Пока! — радостно выдохнул Саша, отстраняясь и глядя на меня горящими глазами. — Увидимся…

Мне некогда было думать, что за минувшие сутки уже второй мужчина исчезает из моей жизни с подобным обещанием. Быстро закрыв за ранним гостем дверь, я перевела дыхание и, остановившись всего лишь на минуту у зеркала, пошла застилать кровать.

Понедельник и вторник, прихватив среду с четвергом, пролетели в бешеном ритме. Запланированные на следующие выходные спортивные состязания юниоров требовали такой мобилизации духа и сил, что задумываться о чем-то еще просто не было времени. Как чумовая я носилась по швейным мастерским, гостиницам и различным кафе. Заключала договора на пошив спортивной одежды и ремонт инвентаря, бронировала номера для прибывающих, выбивала доставку горячих обедов.

— Дарья Михайловна, один вопросец… Дарь Михална, тут вот у нас одна проблемка внезапно обнаружилась… Дашуня, ты ведь у нас молоток, ты ведь не откажешь…

Просьбы, указания, требования и снова просьбы и мольбы. Я думала, что не выдержу и сорвусь на кого-нибудь, забыв привычку улыбаться и отшучиваться. Но нет, ничего, выдержала. И стойко встретила пятницу, ознаменовавшую собой конец недели, начало моего отпуска, а стало быть, и конец моих недельных гонок и нервотрепок.

— Как я без тебя, скажи?! — стенал наш генеральный, хватаясь за голову. — И когда?! Сейчас!!! В такое время!!! Ты — предательница, Дарья!

Разговорам таким не было конца. Что-то подобное я слышала и в прошлом и позапрошлом году, причем независимо от времени года и графиков проводимых мероприятий. В этом же году я сказала — все! Хватит! Меньше чем через месяц у меня как-никак юбилей, отметить который я собиралась на даче. А дом и деревья уже давно требовали к себе внимания, напрашиваясь соответственно на ремонт и изрядную корчевку. Мотивируя подобным образом свою внезапную просьбу, я, конечно, не могла рассказать шефу о подлинных ее причинах. Он, правда, в какой-то момент прищурился подозрительно и обронил что-то типа: «мужики небось одолели, сбежать хочешь». Но потом свои подозрения счел безосновательными и быстро переменил тему, совсем не догадываясь, насколько недалек от истины.

Мужики меня действительно одолели, но только каждый по-своему.

Один, например, тем, что взял за правило напоминать о себе каждый час нескончаемыми телефонными звонками и чуть реже визитами. Я уже почти ненавидела его бледную постную физиономию, но, памятуя о своем обещании дать нам обоим шанс, терпела. Наливалась злобой, скрипела зубами, но терпела.

Второй же, наоборот, напрочь забыл о том, чтобы напоминать мне о своем существовании. Прошла почти неделя с момента нашего расставания, а Сергей так и не объявился. Все эти дни, начиная с воскресенья, я не расставалась с телефонной трубкой. Укладывала ее на ночь в изголовье кровати и таскала ее с собой даже в душ, но Аракелян не звонил. Иногда мне начинало казаться, что он не может пробиться ко мне из-за плотности наших переговоров с Александром. Но благоразумие шептало, что ничто не помешало бы ему подняться ко мне на пятый этаж.

Я злилась, мысленно посылала его ко всем чертям, но все равно продолжала ждать…

Первое утро отпуска началось, как и ожидалось, с дежурной приветственной речи Александра.

— Добрый день, дорогая. — Так он теперь ко мне обращался, тем самым, наверное, приучая меня к мысли о нашем единстве. — Как дела? Ты уже встала?

— Да, — проскрипела я в ответ, борясь ну просто с невыносимо диким желанием сказать ему правду о себе, о нем и о том, что в его понятии подразумевалось под местоимением «мы». Но вместо этого, скрадывая зевоту, я промямлила что-то учтивое.

«Сегодня же уеду на дачу», — мрачно подумалось мне в тот момент, когда я распрощалась с Александром.

Прошлась по квартире, заглянула в полупустой холодильник и, наскоро приняв душ, решила перед отъездом пополнить запасы продуктов. Никогда не помешает. Мало ли кому взбредет в голову навестить меня. Но потом вдруг разозлилась на себя за малодушие и с покупкой продуктов решила повременить. Куплю лишь то, что понадобится мне на даче.

Выйдя на лоджию, я окинула взглядом окрестности и обреченно вздохнула. Погода радовала тридцатиградусной жарой уже с самого утра. Ближе к обеду воздух непременно прогреется до сорока градусов, асфальт начнет плавиться, и город накроет душным облаком выхлопных газов. Определенно все указывало на то, что пора укрыться в деревенской тиши старых лип. Там меня Саша уж точно не достанет, потому что Наталья Николаевна — благодетельница наша, радеющая за всех одиноких и отверженных, получила на сей раз весьма четкие указания.

Я поглазела еще минут десять на народ, снующий по двору. Порадовалась за молодежь, которая могла позволить себе в такую жару свести к минимуму присутствие одежды на теле, и, вздохнув, пошла одеваться. Демократичный хлопковый костюм, который мне так хотелось надеть на торжественный прием Яковлевых, пришелся как нельзя кстати. Побросав в сумку с дюжину шорт, маек и кое-что из белья, я сочла, что практически готова к отъезду.

Я спешила как никогда. Куда подевалась привычная обстоятельность? Что меня так гнало из дома? Боялась, что меня захватит за сборами Саша, или боялась передумать и повременить с отъездом? Наверное, и то и другое вместе.