Эля Хакимова - Комната страха

Комната Страха. Старая, добрая знакомая. Неизменная, надежная. Стены, выложенные камнем, колодец уходит вверх. Пыль, мусор, тепло и мягко. Переведя дух, она села на пол. Обняла колени, опершись о них подбородком. Как? А живот… Его не было. Не было деткиного дома, не было детей: «Где мои дети?! Нет, надо выбираться отсюда. К ним, одиноким, маленьким… Им там страшно, без меня».

Пробежав по периметру колодца, ощупывая стены руками, она увидела, что есть только один выход – попытаться забраться вверх по отвесной, почти ровной стене. Зазоры между камнями слишком малы, выщербленных камней почти нет. Срывая ногти, она цеплялась за стены и падала, снова и снова, но, не поднимаясь выше двух метров. А до самого верха – метров пятнадцать.

«И это Мой Дом? К черту его! Зачем он мне нужен такой? Не хочу, вон его из меня, вон!» – из последних сил закричала она.

«Ева, Ева, ты здесь? – донесся сверху голос– Сестренка, отзовись!»

«Марфа, ты… я тут внизу, помоги мне», – разрыдалась Ева, поняв, чей именно голос она слышит, и долго не могла выдавить ничего, кроме каши из размазанных слогов, всхлипов и бессвязных звуков.

Не удивившись, она наблюдала, как Марфа нисходит сверху, паря в воздухе медленно и плавно, как монетка в банке с олифой. Ева бросилась на шею Марфе. Несколько минут спустя она уже была почти спокойна и способна задуматься: раз они обе внизу, кто поможет Еве выбраться из этого колодца?

«Ева, слушай меня внимательно, – прервала Марфа новый приступ отчаяния, так сильно встряхнув сестру, что ее голова заболталась из стороны в сторону, – успокойся. Есть только один способ выбраться отсюда».

«Да, да. Говори».

«Вспомни, как мы были маленькими. Помнишь дом, ночи на подоконниках, театральные представления… река, туман и камыши».

«Помню, ну и-и-и… что?»

«А теперь откинь свои волосы с шеи, нащупай у себя там на затылке…»

Ничего не понимающая Ева от ощущения полнейшей безвыходности следовала указаниям Марфы, не отдавая себе отчета, зачем и что именно делает. Потными трясущимися руками, разбитыми пальцами, почти потерявшими чувствительность, она водила по своему затылку. И вдруг ей показалось, а затем она уже с уверенностью ухватилась за маленький твердый предмет, которого там не должно было быть, и никогда не было.

«Получилось, молодец. – Увидев потрясение в глазах Евы, Марфа поняла, что та нашла. – Тяни его, тяни вниз. Смотри, как я!»

Отвернувшись от Евы, Марфа откинула копну волос, обнажив свой затылок. Изумленная Ева наблюдала, как язычок замочка в руках сестры с тихим жужжанием съезжает все ниже и ниже, открывая молнию вдоль позвоночника. Из распахнутого шва, вопреки всякой логике (к черту логику!), вопреки всем законам анатомии, не выливается кровь и не вываливаются внутренности. Вовсе нет! Открывается замочек, и… Алле оп!.. Высыпается песок.

«Песок?!»

«Не песок, а засыпуха, – поправила ее Марфа и с гордостью добавила: – Это я придумала название! Давай, давай, я помогу тебе».

«А зачем это? – послушно повернулась Ева. – Мне срочно надо наружу».

«Да, я знаю. Это единственный способ», – дернула замочек Евы Марфа.

Внутри стало прохладно, засыпуха с шелестом высыпалась из ее тела. Да нет, не тела. То, чем раньше была Ева, стало просто комбинезоном, верхней одеждой. Стянув ее вниз, Ева цаплей переступила через горку тряпья и оказалась той самой маленькой девочкой, которая когда-то вместе с сестрами бежала к реке купаться.

«Ну как? – ободряюще подмигнула Марфа, с копной буйных кудрей над круглым упрямым лбом, россыпью веснушек на детском носике, бойкая девчонка с чересчур длинными руками и ногами. – В первый раз всегда непривычно, а потом приедается».

«И что, все так могут?» Ева разглядывала горки резиновой кожи и песочные холмики рядом. Было непривычно легко, она уже и забыла, насколько в детстве была меньше, ниже и тоньше.

«Наверное, – пожала острым плечиком Марфа. – Думаю, да. Может, не все знают. Теперь давай меняться. Залезай в мое. Не беспокойся, засыпуха сама наберется и заполнит зазоры между тобой и моей кожей. Она вообще со временем то набирается, то истончается. Я думаю, – деловито рассуждала Марфа, натягивая кожу Евы, – это вид защиты. Когда мне плохо, ее прибавляется. У тебя совсем немного было: наверное, очень удобно жила. А у меня – вон сколько».

Завершив переодевание, они критично осмотрели друг друга. Ева по-настоящему была удивлена, разглядывая то, чем являлась несколько минут назад: «И что, вот такой вот прямо меня и видят окружающие?! Странно. Совсем непохожа на фотографии. И даже не совсем похоже на уже привычные отражения в зеркалах. Другая, другая, не я. Не лучше и не хуже. Другая».

«Ну как?» – Марфа заговорила голосом, похожим на Евин.

«И голос тоже другой. Мне казалось, он ниже. Более приятный», – недовольно признала Ева.

«Странно», – сказала Марфиным голосом Ева.

«Теперь закрывай глаза, только открывай не сразу, медленно и осторожно».

«И что?» – чуть переждав, спросила Ева, открывая глаза.

«Ну и ничего», – Алекс расхаживал по комнате, держа Коко на плечах.

Качаясь из стороны в стороны, подобно бедуину на верблюде, Коко время от времени указывала на предметы маленьким розовым пальчиком, повелительным тоном произносила «Мум!» и для верности похлопывала родителя по макушке.

Получив команду и уяснив направление, Алекс доставлял наездницу то к старинным напольным часам с медными гирьками на занимательных цепочках, то к окну с коллекцией щетинистых кактусов, то к какой-нибудь из многочисленных картин, развешанных на стенах. Когда требуемый предмет оказывался в зоне досягаемости, Коко или разглядывала его с нового ракурса, или, осторожно прикасаясь мягкими ладошками, исследовала уже на ощупь.

«Он сказал: «Я разделяю, братан. Ты крут, старик, но моя фирма – это слишком мелкая вещь для тебя». Так что наша роскошная жизнь пока прекращается. Начинается, как ты метко выразилась, обычная».

«Э-э-э-э…» – Ева боялась сделать малейшее движение, чтобы не выдать себя.

Квартиру Марфы она узнала сразу, хотя была здесь лишь однажды, да и то транзитом – с одной новогодней вечеринки на другую. Напольные часы, турецкая кушетка. И, разумеется, бездна картин, выполненных во всех техниках, всеми красками и на самых разных материалах. От вполне тривиального холста до сверхредкой в условиях современного мегаполиса деревянной дверцы старинного буфета.

«Марфей, ты как думаешь, переживем?» Необычно высокий и значительный Алекс остановился перед Евой и, невзирая на требовательное мычание Коко, терпеливо дожидался ответа.

«Э… да. – Ева еще не пришла в себя от слишком внезапного скачка в другую реальность, из узкого сырого каменного мешка в уютную, наполненную желтым светом довоенного абажура комнату. И как можно жизнерадостнее добавила: – Само собой!»