Ольга Тарасевич - Тайна перстня Венеры

В автобусе я старательно воздерживалась от того, чтобы терзать ослабевшую молодую женщину вопросами. Первое: негуманно. Второе: ни к чему лишние свидетели. Мне показалось, что Лера со Светой и так слишком активно интересуются произошедшим и прислушиваются к тому, что говорят другие. Невероятно: даже забыли в очередной раз обсудить животрепещущую тему поиска мужика! Теперь точно жди беды!

Но когда мы вернулись в отель, после того как турецкий врач закончил осмотр, я в своей обычной прямой манере поинтересовалась:

– Деточка, а вот теперь, когда нас никто не слышит, ты ничего не хочешь мне рассказать? Не очень-то я верю в твою версию с птичкой-невеличкой или зверьком-невидимкой. Может, кто-то из нашей группы решил выяснить с тобой отношения? Поведай мне, облегчи душу. Знаешь, одна голова – хорошо, а две лучше! Давай дружно пошевелим извилинами!

Таня, фальшиво улыбнувшись, сказала, что скрывать ей нечего и к рассказу нельзя ни прибавить, ни убавить ни единого словечка. Вот честное пионерское!

Девушка усиленно убеждала меня: все в порядке, произошло всего лишь неудачное стечение обстоятельств, по счастью, не нанесшее большого ущерба.

Таня говорила, но я явственно видела страх.

Прыг-скок, прыг-скок.

Прыг.

Эта рыжая любопытная особа о чем-нибудь догадалась?

Ско-о-ок!

Нет, пронесло. Или она все-таки что-то подозревает?..

Страх…

Страх, как шарик для пинг-понга, без устали прыгает в Таниных мечущихся по моему лицу (верит? Не верит?) зрачках.

Что ж, насильно мил не будешь. И спасение утопающих – а равно срывающихся в пропасть – дело рук самих болезных.

Татьяна что-то недоговаривает.

Но мне меньше всего хочется выяснять суть проблемы, мотивы и причины. У меня по работе подобного «счастья» – выше крыши. А теперь – долгожданный отпуск, который я сто лет не проводила в таких прекрасных условиях, как теперь. Вот пойму, что Татьяна не помрет, отработаю клятву Гиппократа – и на пляж, подставлять спинку ласкающим лучикам ультрафиолета. И море сейчас, должно быть, как парное молоко – прогрелось за день…

Не хочу влезать во всю эту историю, не хочу и не буду. У меня осталась уже всего неделя отдыха, и пусть она наполнится светом солнца, а не темнотой околокриминальных проблем…

Мой муж часто ворчит: «У тебя, Рыжая, шило в заднице». Мы с ним и правда кардинально отличаемся друг от друга. Леня – спокойный философ, созерцатель. Он любит тишину. Может часами торчать на даче возле клумбы с цветочками, наблюдая, как распускается бутон, который ласково щекочут солнечные лучики. Меня же мутит, если я больше четверти часа остаюсь в одном положении. Я ношусь как угорелая везде – по кабинету, секционной, по нашей кухне.

Соскользнув с кресла, я внимательно посмотрела на Таню – дыхание ровное, цвет лица улучшился, она во сне шевелится – что ж, похоже, и правда, ничего серьезного. Дождусь, пока девица выспится, спрошу про самочувствие и аппетит – и можно отсюда убегать. Тем более что за окном…

Ух, как мне сразу захотелось на улицу! Вечернее мягкое солнце выманило наружу весь отель. Прямо под окнами, на зеленой травке, между пальмами, стоят ряды шезлонгов, на которых разлеглись уже хорошо подкопченные солнцем бюргеры. Еще из окон этого номера видна волейбольная площадка – там вовсю кипит сражение, Лера и Света, вечные Дианы в микроскопических шортах и с фальшивыми ресницами, делают вид, что болеют за загорелых ребят. Пляж, заполненный туристами, тоже отлично просматривается. А из окна моего номера вид совершенно другой. Комната расположена дальше по коридору, практически в торце корпуса – и за окошком только плывет-расстилается волнистое море, море, море…

Интересно, здесь – я скосила глаза на балкон и нахмурилась, – ага, да, и тут такая же беда, перегородки между балконами невысокие, плетеные, чисто символические. По-моему, это не самая удачная дизайнерская находка. Мне бы не хотелось видеть со своего балкона, как на соседнем развалившийся в пластиковом кресле бюргер, не смущаясь, почесывает свое детородное хозяйство. А потом с жизнерадостным простодушием олигофрена приветствует меня искренней улыбкой. Значит, такие балкончики, на которых невозможно уединиться, – беда всего отеля…

Я уже собиралась удирать с подоконника – вечернее солнце более мягкое, но все равно жаркое, а кондиционер в номере включать не стоит, Тане сейчас простудиться – проще простого, – но вдруг заметила, что рядом с прозрачной пластиковой пляжной сумкой лежит какой-то листок, испещренный пометками.

Естественно, читать чужие записи некрасиво.

Полностью с этим согласна.

Но я буду не я, если когда-нибудь мимо них пройду.

И не воспитывайте горбатого. Время и так спринтер, слишком стремительно несется ко все исправляющей могиле…

Впрочем, в пометках не обнаружилось ничего любопытного. Видимо, Таня или Саша просто записывали всякую всячину – время встреч, какие-то станции метро, номера телефонов. Почерк – на первый взгляд мужской, мелкий, остроугольный, никаких круглых буковок. Но я в принципе тоже корябаю аналогичными каракулями. О, поняла! Да, писала именно Таня – вот в уголке помечено название краски для волос и номер оттенка. А еще…

Я развернула сложенную вдвое бумажку и чуть не закричала.

Да ведь это же до превращения в черновик было расчетным листком! Дорогая бухгалтерия: в связи с увольнением Татьяны Кирилловны Липкиной выплатите барышне дополнительный оклад и пособие, как и предусмотрено заключенным ранее контрактом в случае досрочного расторжения по желанию работодателя.

Ну и дела…

А строила-то из себя, а выпендривалась! Центр мироздания, вечносияющая незаменимая звезда на редакционном небосклоне! Ни шага, ни вздоха, ни передранного из Интернета репортажа – только Танечкина несравненная работа все расставит на свои места…

Хотя… Может, девочка все-таки не врет, а лукавит? Ее могли выпереть с основного места работы (кризис действительно очень поганое время, карьеры людей щелкают, как семечки, разлетаются, словно шелуха. У Женьки в газете, судя по его рассказам, тоже бардак начался: гонорары снизили, количество полос сократили, как следствие – лишние кадры, как вынужденная мера – сокращения…), но кто ей мешает договориться о внештатном сотрудничестве? Мой сын одно время, пока его не повысили, а жена в декрете сидела, тоже на несколько изданий пахал.

Что же все-таки там, в углу номера, за птица с разбитыми коленками на широкой постели дрыхнет? Хитрая лгунья или стойкий оловянный солдатик, не имеющий привычки жаловаться на проблемы?

Но – кстати, о птичках – у меня ведь есть Женька! И он может для меня все выяснить! Так, так… сейчас соображу… в эсэмэс ситуацию объяснять слишком долго. Но возле бара имеется комната, а над ней хорошая такая многообещающая табличка: интернет-кафе. Да, я собиралась на пляж, и что? Отправлю письмо – и сразу на шезлонг. Много времени это не займет. Все-таки я жутко любопытная особа, тут уж ничего не поделаешь!..