Наталья Борохова - Адвокат под гипнозом

– Я не хочу, чтобы мой папа был Дедом Морозом! – сказала она, укладываясь в постель в новогоднюю ночь.

– Почему? – искренне удивилась Наина.

– Потому что ему приходится раздавать подарки разным гадким детям, вместо того чтобы быть со мной!

– Вырастешь, все поймешь, дорогая, – говорила ей мать, ласково гладя по голове. Кристина закрывала глаза и в ночных видениях уносилась в снежную даль на запряженной тройке лошадей. Рядом с ней в санях сидел отец в красном колпаке и валенках, а за спиной была целая куча подарков…

– Разумеется, я частенько бывала в семье Каменевых, – говорила свидетельница. – Мы были очень дружны с женой профессора.

– Вы имеете в виду Нику? – уточняла Дубровская.

Брови женщины возмущенно взлетали вверх.

– Помилуйте, нет, конечно! Я не имею в виду это ! – Она тыкала пальцем в сторону ответчицы. – У профессора Каменева была единственная законная жена – Наина.

– Свидетельница, оставьте эмоции и придерживайтесь фактов, – попросила судья. – Вам известно, что профессор женился во второй раз?

– Да! – выпалила женщина, и ее глаза стали круглыми, выражая тем самым крайнюю степень негодования. – Как он мог, после Наины?

– Скажите, а вы не замечали странностей в поведении Каменева в последний год его жизни? – спрашивала адвокат.

– Да вот его самая главная странность! – говорила женщина, указывая пальцем в сторону молодой вдовы. – Разве мог так поступить нормальный человек? Что он в ней нашел?

«Это же ясно как белый день, – угрюмо размышляла судья, глядя на кипящую праведным гневом свидетельницу. – Большую грудь и упругую попу». Но, как ни жаль, заключение брака в преклонном возрасте само по себе еще не являлось проявлением сумасшествия…

– Да, разумеется, это был на редкость удачный брак, – говорил пожилой коллега профессора. – Константин и Наина прожили вместе сорок лет и считались образцовой парой.

– Охарактеризуйте профессора Каменева, будьте добры.

– Ну, он был очень мягким человеком, глубоко порядочным, жутко рассеянным. – Мужчина негромко рассмеялся. – Помните, как у детского классика? «Вместо варежек перчатки натянул себе на пятки». Так вот, если бы не Наина, его добрый ангел, профессор мог бы так и ходить, не замечая неудобств. Нас, ученых, часто упрекают в том, что мы не от мира сего. Наверное, в этом есть своя правда.

– Но таким он был всегда, – уточнила Дубровская.

– Так точно.

– Что же случилось после смерти Наины, если профессор вдруг проявил интерес к реальной жизни настолько, что решил жениться?

– Профессор поначалу не осознал, что произошло. Потом замкнулся в себе и даже забросил опыты. Он часами сидел в лаборатории, бесцельно гоняя по столу пепельницу. Он отказывался говорить с кем-либо. Мы боялись, что он свихнется от горя. Кто-то порекомендовал ему обратиться к психологу.

– Правильное решение.

– И мне так кажется. Лечение было настолько эффективным, что профессор не только пришел в себя, но и, удивив нас, женился.

– Вас это обрадовало или насторожило?

Ученый пожевал губами и уставился на ответчицу. Та ласково улыбнулась ему в ответ. Мужчина сбился с мысли.

– Я… понимаю его. – Он облизнул губы.

«К сожалению, так ответит любой здоровый мужчина, – досадливо заметила про себя судья. – Даже мой собственный муж. Хотя вряд ли он рискнет сказать мне об этом вслух»…

– Определенно, профессор Каменев свихнулся на склоне лет! – безапелляционно заявила очередная сердитая свидетельница.

– Почему вы так решили? – оживилась адвокат.

– Я беседовала с ним, пытаясь отговорить от опрометчивого шага, – заговорщицки улыбнулась дама. – Я приводила сотню доводов, доказывая, что за птица его милая невеста. Я стыдила его, заставляя вспомнить о дочери. Я заклинала его памятью покойной жены. Я умоляла его не выставлять себя на посмешище.

– Ну, и…

– Ответом мне был идиотски счастливый взгляд!

«Опять не то! – вздохнула судья. – О чем, черт побери, думает адвокат?»

– Были ли странности в его поведении? Может быть, провалы в памяти? Он заговаривался? Совершал необъяснимые поступки?

– Да! Разумеется, да!

– Ну, так говорите! – не выдержала судья.

– Так я уже все сказала, – удивилась свидетельница. – Он женился на молоденькой женщине. Разве это объяснимый поступок для пожилого, достойного мужчины? Он забыл о жене и дочери. Разве это не провалы в памяти? А заявить то, что он сказал мне перед свадьбой, это, определенно, бред сумасшедшего.

– А что он вам сказал перед свадьбой? – устало поинтересовалась судья. Надежда умирала последней.

Свидетельница взмахнула руками, как на театральной сцене.

– «Оставьте меня в покое. Я ее люблю!» – прокричала она в зал.

Занавес упал…

После истеричных теток, доводы которых исчерпывались бесконечными восклицаниями, появление нотариуса в зале заседаний принесло с собой свежую струю воздуха.

– Я был знаком с супругами Каменевыми, но в большей степени с Наиной, – говорил мужчина в сером мешковатом костюме. – Муж был эдаким книжным червем. Все время проводил либо в своем кабинете, либо в лаборатории.

– Кто же решал все практические вопросы?

– Конечно, Наина. Профессор Каменев вряд ли знал размер собственной зарплаты, хотя, как мне известно, получал он неплохие деньги. – Нотариус казался очень осведомленным. – Константин Константинович был известным ученым в области физики, автором многих изобретений. Его научные труды перевели на многие языки мира. Но проблемы реальной жизни его беспокоили мало. Всем занималась Наина. Она обустраивала квартиру и дачу, делала ремонт, вбивала гвозди, копала огород, закатывала огурцы на зиму.

– Скажите, а после смерти Наины осталось завещание?

– Да, – печально констатировал нотариус. – Наина все имущество оставила супругу. В этом не было необходимости. Я говорил ей. Ведь единственными ее наследниками могли быть только муж и дочка. Но эта женщина была иногда чертовски упряма. «Я хочу, чтобы все было оформлено документально, на бумаге, – говорила она. – Мало ли что». – «А как же дочь?» – спрашивал я. «Кристина получит все после смерти отца. Не думаешь же ты, что Костя обидит собственную дочь?» – «Да, но…» – «Никаких «но», – смеялась она. – Вообще я собираюсь прожить сто лет. Бьюсь об заклад, это мне придется хоронить профессора. Я просто не могу его оставить на этом свете. Он беспомощнее ребенка. Завещание мне нужно так, для спокойствия». Она умерла через год от сердечного приступа.

«Как трагично, – подумала судья. – Знала бы бедная Наина, чем обернется для ее дочери подобная забота».

– Как же получилось, что профессор оставил такое странное завещание? – продолжила допрос Дубровская.