Наталья Борохова - Звездный час адвоката

– Протест, Ваша честь! – вскочил прокурор. – Защитник пытается склонить специалиста в сторону предположительных выводов.

Кропоцкий сверкнул глазами. Нет, этот обвинитель определенно смазывал эффект от его выступления. Адвокат в этом смысле нравилась ему куда больше.

– Протест удовлетворяется. Защитник и сам наверняка понимает, почему, – стукнул молоточком судья. – Сформулируйте вопрос иначе.

– Хорошо, – кивнула головой Дубровская и, повернувшись к психологу, продолжила: – Изученную вами главу из романа Данилевской обвинение называет обнаружением преступного умысла. Якобы писательница озвучила свои тайные планы в отношении подруги, а затем хладнокровно воплотила их в жизнь.

Кропоцкий поймал напряженный взгляд прокурора.

– Полная ерунда! – сказал психолог, ощущая, что говорить вслух бывает куда приятнее, чем писать проклятия на бумажке. – Ерунда! – проговорил он еще раз, радуясь тому, что лицо обвинителя вытягивается, как резиновая маска. – Госпожа Данилевская высказала свои мысли на бумаге не для того, чтобы воплотить их в жизнь. Она очистилась тем самым и почувствовала себя намного лучше. Зная склонность писательницы к самокопанию, полагаю, что потом она испытала чувство вины перед своей подругой за такой неожиданный поворот сюжета. Возможно, она хотела перед ней извиниться, но убивать? Нет! Помилуй боже!

Диана Данилевская даже на скамье подсудимых выглядела превосходно. Высокая, прекрасно сложенная, с гривой блестящих темных волос, она казалась необычайно привлекательной, правда, немного бледной и изможденной, но, учитывая обстоятельства, этому никто не удивлялся. Зато ее огромные яркие глаза, эффектно выделяясь на почти прозрачном лице, поразили бы любого художника глубиной запечатленного в них страдания. На вопросы она отвечала ровно, без эмоций, словно ответы были ею заранее выучены наизусть.

– Ольга была моей подругой. Мы росли вместе, учились в школе, затем в институте. Она была частым гостем в моем доме, – говорила Данилевская, и не нашлось бы человека, который заподозрил бы ее во лжи.

– Вы ссорились с ней? – спрашивала Дубровская.

– Иногда. И по очень незначительным поводам.

– Например?

– Например, она говорила, что я превращаю книгу о скалолазке в мыльную оперу. Я сердилась. Она смеялась. Заканчивалось все тем, что мы мирились, – говорила Диана, горько улыбаясь. – Или же другое. Крапивина всегда подтрунивала над излишней хозяйственностью моего супруга. Ее веселило, что мы копаем грядки, выращиваем помидоры и огурцы, закатываем в банки хреновину…

– Что, простите?

– Домашнюю закуску из помидоров и хрена, известную в народе под названием «огонек», – пояснила Данилевская.

– А! – облегченно вздохнула адвокат.

Каждый, кто слышал ответы писательницы, не мог усомниться в их правдивости. Конечно, все иногда ссорятся с друзьями и приятелями, но вряд ли найдется такой, кто из такой хреновины будет готовить кровную месть. Прокурор что-то напутал, определенно.

– Но свидетели говорят, что вы не общались в горном лагере?

– Да, такое было. – Диана вполне натурально усмехнулась. – Небольшая ссора, не стоившая и выеденного яйца. Удивляюсь, как они это все заприметили!

– Все же вам придется назвать причину.

– Легко, – пожала плечами Данилевская. – Крапивина была, мягко говоря, огорчена, узнав, что я закончила серию про скалолазку и новых романов не будет. Если говорить правду, она была в бешенстве.

Дубровская взглянула на прокурора. Она знала, что тот непременно задаст ее клиентке этот вопрос. С тактической точки зрения будет правильнее, если она его опередит.

– Напомните, чем заканчивается ваш последний роман?

– Гибелью скалолазки, – просто ответила Данилевская.

В зале зашумели.

– Как отнеслась Ольга к такому финалу?

– Она была очень сердита на меня, словно дело касалось только ее одной. Крапивина потребовала переписать конец, но рукопись уже была сдана в издательство. Вносить изменения было поздно.

– Это и стало причиной вашей последней ссоры?

– Да, именно это.

– Почему все-таки вы решили завершить книгу таким образом?

– Я устала писать, – проговорила Данилевская, пожав плечами. – Серия о скалолазке включала в себя десяток книг. Когда-то же она должна была закончиться.

– И вы решили «убить» главную героиню?

– Да, это распространенный литературный прием. Вы помните, даже Конан Дойль пытался так расправиться с Шерлоком Холмсом, который ему смертельно надоел. Я не изобрела ничего нового. Просто решила в конце романа поставить яркую точку. Моя героиня заслуживала это.

– Как вы относитесь к тому, что ваша последняя книга стала пророчеством? Ваша подруга погибла именно так, как ее литературный типаж.

– Я не верю в то, что Ольгу сбросили со скалы! Думаю, что произошла трагическая случайность. Моя книга и происшествие в горах – простое совпадение, которое мне самой не дает покоя. Если бы это было в моих силах, я, переписав финал своего романа, вернула бы Ольгу к жизни. К сожалению, это невозможно.

– Вы действительно были на месте происшествия?

– Разумеется. Я этого и не отрицала.

– Почему в то утро вы пошли на скалу? Неужели собирались заняться скалолазанием под руководством своей подруги?

– Нет, конечно. Я обманула свидетельницу и не испытываю по этому поводу никаких угрызений совести. Я шла на скалу, чтобы поговорить с Ольгой и сказать, что настала пора мириться, а не дуться друг на друга из-за какой-то треклятой книжки. Понятно, что аспирантку в свои планы я посвящать не стала.

– Я так понимаю, что разговор не состоялся?

Диана судорожно вздохнула.

– Не по моей вине, поверьте. Крапивиной уже никто не мог помочь. Ни я, со всеми своими литературными экзерсисами, ни даже волшебник со своей чудесной палочкой. Она была мертва.

– Как долго вы находились рядом с телом?

– Ровно столько, сколько требовалось для того, чтобы убедиться – ей уже не помочь.

– Это заняло сорок минут?

– Я не знаю. Не сверялась с часами. Но поймите мое состояние. Я была в шоке! Какое-то время мне понадобилось, чтобы прийти в себя и заставить свое тело слушаться. Я не была готова к тому, что мне пришлось увидеть. Меня вывернуло наизнанку.

– Вам есть что добавить?

– Пожалуй, я сказала все…

Государственный обвинитель не стал задавать вопросы сидя. Он встал, неспешной походкой прошелся до скамьи подсудимых, взглянул на Данилевскую, а затем опять повернулся к публике.

– Скажите все-таки, какова была причина литературного убийства вами знаменитой скалолазки? – спросил он, с улыбкой глядя на журналистку в первом ряду.

– Я уже говорила об этом, – напомнила Диана. – Мне надоело писать. Я хотела поставить точку.