Наталья Борохова - Звездный час адвоката

– Нет, это все не так!

Снова этот ужасный треск и срывающийся от волнения голос.

– Диана, где ты? Слышишь меня?

– Слышу, Ояр. Послушай меня и ты, хотя бы секундочку. – Я еле перевела дух. – Я ушла от мужа…

– Что ты говоришь? Не слышу, повтори!

– Я ушла от мужа! Я в твоей… я в нашей квартире, Ояр!

– Не верю! Ты говоришь мне это только для того, чтобы успокоить меня. Ты помнишь, что я говорил про последний шанс?

– Я воспользовалась им, Ояр!

– Значит, если я сейчас приеду, то застану тебя в нашем доме?

– Но как ты приедешь, Ояр? Не делай глупостей?

– А! Что, уже испугалась? Так ехать мне или нет?

– О, боже мой, Ояр! Ты что, мне не веришь?

– Я… нет. Но… приеду. Когда… ты… люблю…

– Мне ничего не слышно! – закричала я, глотая слезы.

– „Надеемся на ваше понимание, – очаровательно бормотал автомат. – Позвоните позже“.

– Ах, чтоб вас! – закричала я, едва не поддавшись искушению разбить телефон о стену. Связь прервалась окончательно.

Мне снились разноцветные сны. Розовые слоники караваном шли через золотистые пески пустыни, и хобот у каждого был поднят к небу. Кажется, это символизировало собой удачу.

Проснулась я рано, но бодрая, со свежей головой, и уселась пить кофе. Мне нравилось хозяйничать на своей кухне, и я дала себе слово, что для Ояра стану самым лучшим кулинаром. Но пока готовить было не для кого. Я пила крошечными глотками ароматный напиток и смотрела в окно, на улицу, где за ночь капризный апрель уже успел замостить дорогу тоненькой корочкой льда.

Задребезжал телефон. Я взяла трубку и, со вкусом растягивая слова, произнесла:

– Алло! Я слушаю.

Голос в трубке не принадлежал никому из моих знакомых, и я решила было, что кто-то просто ошибся номером, как вдруг мой нечаянный собеседник выдохнул неожиданное:

– Извините, это вы – подруга Ояра?

– Охотно извиняю, – проговорила я, будучи в прекрасном расположении духа. – Но я не подруга Ояра, я – его жена.

– Вот, значит, как! – поразился мужчина и почему-то замолчал.

– Ну что же вы? – ободрила я его. – Если вы так и будете молчать, то я никогда не узнаю, зачем вам понадобился Ояр.

– Позвольте, но у него ведь не было жены? – упрямо твердил мой собеседник. – Он жил один. Я это точно знаю!

– Вы что-то имеете против нашего брака?

– Разумеется, нет. Но… Черт возьми, я не ожидал, что мне придется говорить это его жене. Какое ужасное несчастье, а я не знаю, как вам это и сказать. Я должен был вас как-то подготовить…

– Так, что случилось? Что?! – закричала я, теряя терпение.

– Ояр погиб… Это произошло сегодня… под утро.

Страшные известия падают на нас, как каменная глыба, лишая возможности видеть, слышать и чувствовать. В первый момент мы не осознаем боли, словно кто-то заботливой рукой впрыскивает нам добрую порцию анестезирующего средства. Вот и я тогда, услышав известие о гибели Ояра, ровным счетом ничего не поняла.

– Постойте, – сказала я, тряхнув головой. – Это какая-то ерунда! Может, вы хотите меня разыграть? Но это не смешно! Уверяю вас, Ояр жив. Я сама вчера разговаривала с ним по телефону!

– Ояр разбился на перевале сегодня рано утром. Дорогу подморозило. Он не справился с управлением, – бесстрастно пояснил мужчина. – К сожалению, это факт. Я сообщу вам номер лечебницы, в которой вы сможете забрать тело. Записывайте…

Я покорно взяла ручку и записала адрес. Собеседник что-то говорил про больницу, и это вселило в меня надежду. Мертвых людей не кладут в больницу, койки нужны живым! Я аккуратно подвела черту. Адресная книга была новая, атласная, с переплетом. Я сама вчера купила ее в киоске. Чтобы мы с Ояром могли записывать туда полезные адреса.

Ну что же, первая запись сделана.

– Спасибо большое, – сказала я в трубку. – Ну, вы звоните как-нибудь. Все-таки вы – друг Ояра. Мы должны общаться.

– Вы уверены, что вам не нужна помощь? – забеспокоился собеседник. – Я мог бы приехать…

Помощь?! Что он имел в виду? Какие странные друзья у моего нового мужа! Я положила трубку. Кофе так и остался недопитым. Я подумала и налила еще одну чашку, для Ояра. Интересно, как он привык пить кофе? Со сливками или без?

Моя рука внезапно задрожала, словно кто-то за моей спиной открыл окно и впустил в комнату целый поток холодного апрельского воздуха. Мне стало не по себе. Тихонько, по стеночке, я добралась до спальной кровати, где мы еще ни разу не лежали с Ояром, и забралась с ногами на шелковое одеяло. Потом наступила темнота…

Тьма казалась непроницаемой, какой-то неестественной, мертвой. Она наступила не сразу. Сначала сумрак клубился в одном из углов комнаты. Он рос на глазах, насыщаясь чернотой. Потом он погасил все краски дня, и я поняла, что наступила ночь. Она окружила меня бархатными волнами мрака, стала моим прибежищем, поскольку лежать, уставив глаза в темноту, было намного приятнее, чем делать это в белесоватых лучах полуденного солнца. Но ночь опять уступала место новому дню, длинному и суетливому. Где-то непрерывно дребезжал телефон. Мелодия модной песни, которую я некогда записала под свое настроение, повторялась снова и снова, сводя меня с ума. Я не двигалась с места. Пусть звонит. Я не буду вставать. Зачем? Наконец, телефон умолк, словно там, на другом конце, сердито бросили трубку. Потом пришла новая ночь, еще более долгая и мрачная. Но я не роптала. Тишина ласкала слух, и мне казалось, что я нахожусь в каменном гроте, куда не проникают живительные лучи света. Все вымерло вокруг меня, да и я сама превратилась в нечто неодушевленное. Растекаясь в воздухе бесплотной тенью, я стала частью ночи. Это было какое-то странное забытье, лишенное боли и страданий, словно я, после долгих скитаний по земле, опять вернулась в утробу матери. Я что-то тихонько напевала себе под нос, не издавая при этом ни звука. Я могла лежать так вечность, но в окна стремительно вторгался рассвет, а за ним – неизбежный шум на улице, хлопанье дверей в подъезде и автомобильные гудки. На этот раз телефон не дребезжал. Должно быть, села батарея. Но кто-то очень настырный долго терзал дверной звонок, затем колотил по деревянной обшивке. Мне было не до гостей. Лежа, я опять дожидалась ночи…

К моей радости, новый день не пришел. Я окончательно затерялась в ночи и осталась бы там навеки, если бы чьи-то сильные руки не выдернули меня из моего уютного сна без сновидений.

Краешка сознания коснулись голоса.

– Господи, сколько же она здесь находится?!

– Не меньше недели, с того момента, как погиб Ояр…

– Ояр?! – губы вспомнили знакомое слово. Мой шепот едва ли был различим, но люди обрадовались.

– Она приходит в себя. Диана, очнись! Открой глаза.

– Ояр?!

– Да-да! Открой глаза.

Мои глаза безуспешно пытались сфокусироваться на каком-нибудь предмете. Я видела перед собой только большое расплывчатое пятно. Зато щекой ощущала жесткую колющую шерсть. Свитер!