Наталья Борохова - Досье на адвоката

– Отлично. Что еще?

– А еще надо бы допросить гражданку Климову по этому же вопросу, а также произвести в ее квартире выемку фотографии, являющейся вещественным доказательством невиновности ее мужа. Примерное место в квартире, где хранится эта улика, я смогу показать сама.

– Превосходно. Это все?

– Нет! По эпизоду убийства Кац необходимо допросить врача городской больницы Свирелина. Он подтвердит, что десятого января мой подзащитный лежал в травматологии после автомобильной аварии и, стало быть, не имел возможности разгуливать по городу и убивать девушек. Кроме того, у меня на руках имеется история болезни Климова. Травмы, полученные им, были настолько серьезны, что вы не усомнитесь в подлинности этого алиби. Наш арестант был недвижим, как египетская мумия!

– Отличная работа, Елизавета Германовна!

Дубровская даже покраснела от удовольствия. Сказать по правде, она не рассчитывала на столь легкую победу. Вострецов казался ей таким неприступным…

– Вы прекратите дело? – осмелилась она.

– Ну конечно, – поспешил заверить ее следователь. – Обязательно прекращу, а Климов получит мои искренние извинения… Вот только шнурки поглажу. Утюг уже греется! – заорал он вдруг дурным голосом.

Елизавета подпрыгнула на месте, как будто только что получила порцию крутого кипятка за шиворот.

– Вы что думаете! – истошно вопил Вострецов. – Вам дозволено мешать ответственной работе официальных органов, предлагая свои дурацкие версии? Это вам не кружок кройки и шитья, уважаемая! Приходите, вываливаете мне на стол кучу своих адвокатских бумажек, требуете произвести следственные действия, на которые придется ухлопать не одну неделю! Мне, по-вашему, заняться больше нечем?

Дубровская, не ожидавшая такой бурной реакции, некоторое время находилась в замешательстве. Следователь же носился по кабинету взад и вперед, налетая на стулья и роняя со стола предметы.

– Забирайте эту вашу кучу! – кричал он, указывая на ее писанину. – Видеть ничего не желаю!

Лиза взяла себя в руки.

– Насколько я поняла, вы мне отказываете! – голос ее задрожал.

– Так точно, сударыня!

– Тогда потрудитесь изложить на бумаге всю вашу пламенную речь. Придется искать истину в другом месте.

– Вы мне угрожаете?

– Отнюдь нет. Я только пытаюсь применить на практике мои права как защитника.

Вострецов упал на стул, вытер платком лоб. О недавнем приступе безумия свидетельствовала лишь пляшущая жилка на правом виске.

– На кой черт вам мой ответ? – попытался зайти он с другой стороны. – У вас есть право высказать свои соображения по поводу обвинения в суде. Вот и пользуйтесь этим. Пригласите ваших свидетелей, притащите эти ваши справки и радуйтесь на здоровье. У меня же сроки следствия летят к чертовой матери! Вы что, смерти моей хотите?

– Нет.

– Вот и умничка! – успокоился Вострецов. – Давайте договоримся полюбовно. Я ничего не видел, ничего не знаю. А вам, если захотите, я в качестве презента оплачу несколько лишних дней вашей работы.

– Из своего кармана? – изумилась Лиза.

– Господи, какая дремучесть! Нет, конечно. Из кармана государства. Все равно ведь получите копейки, а с моей помощью сумма окажется мало-мальски приличной. Идет?

– Нет.

– Ну почему? – возмутился следователь. – Вы же ничего не теряете?

– Теряет Климов, – пояснила Лиза. – И вы об этом прекрасно знаете. Не зря, видимо, затеяли передо мной этот спектакль. Понадеялись, что я, неопытный глупенький адвокат, не читала книжку под названием «Уголовно-процессуальный кодекс»?

Вострецов заскрипел зубами. Но Лизу было уже не испугать:

– Если я не заявлю об алиби Климова сейчас, на следствии, суд просто не станет рассматривать его позже. Я упущу возможность помочь невиновному. Вы ведь об этом знали, не так ли?

Взгляд, полный искренней злобы, был ей ответом.

Андрей сидел на диване и с улыбкой наблюдал, как Дубровская мечется между гардеробной, спальней и ванной комнатой. Она умудрялась быть почти одновременно в трех местах сразу, перетряхивая коробки с обувью, выбирая платье, умело укрощая ревущий фен и раскаленные электрощипцы.

Молодой человек находил всю эту суету весьма забавной. Да, они идут в «Версаль», модный ресторан с превосходной кухней и избранной публикой, но ведь не на прием к английской королеве!

– Как ты не понимаешь, – напустилась на него Лиза. – Я там не была уже, кажется, сотню лет. Для меня это событие. Как ты здорово все устроил!

Вероника Алексеевна застыла, как изваяние в кресле, и молча не одобряла происходящее. Место для проведения досуга в этот раз странный знакомый дочери выбрал, конечно, неплохое, но может запросто статься, что в самый ответственный момент у него закончатся деньги. Ей начнет звонить расстроенная дочь с просьбой достать из заветной шкатулки неприкосновенный запас, оставшийся после продажи кое-какого семейного имущества. А если в этот вечер в «Версале» окажутся знакомые Германа Андреевича, то можно не сомневаться, что дурная слава как шлейф потянется за Елизаветой, и тогда о выгодном кавалере останется только мечтать. Кому нужна бесприданница с дырой в кармане?

Мать с тоской во взгляде проводила до порога свою неразумную, но, несомненно, красивую дочь и ее знакомого, у которого в шкафу не нашлось даже завалящего смокинга…

– Что это значит? – удивилась Елизавета.

Андрей только покачал головой и завязал ей глаза черным шелковым шарфом. Впереди уже манил зеркальными дверями зал, в котором она когда-то частенько бывала, слышалась негромкая музыка. Но Дубровская была уверена, что они направляются не туда.

– Ты веришь мне?

Его горячее дыхание коснулось ее уха. Стало щекотно и смешно.

– Да…

– Тогда помолчи и ступай за мной.

Дубровская повиновалась. Он открыл какую-то дверь и повел девушку куда-то навстречу неизвестности. Должно быть, они двигались по коридору, потому что им на пути не встречались лестницы и пороги. Наконец Лиза услышала ровный гул голосов, лязганье приборов и звон посуды. Чей-то мягкий голос произнес:

– Бон суар, мадемуазель!

Повязка с ее глаз была аккуратно снята, и Елизавета, щурясь от яркого света, уставилась на жизнерадостную физиономию жгучего брюнета в белом колпаке. Конечно, это был Жерар, знаменитый шеф-повар «Версаля»! Герман Андреевич, отец Лизы, не скупился на комплименты талантливому французу, причем предпочитал высказывать их лично, а не через официантов.

– Манифик! – обрадовался француз. – Я вижу, мы раньше встречались!

И, прежде чем Елизавета успела что-то сообразить, ее облачили в фартук, а кудри убрали под шапочку. Андрей стоял тут же, в белом халате и колпаке.

– Только не говорите, что я должна буду чистить картошку! – сморщила нос Лиза.