Леонид Рудницкий - Риелтор неуловимый…

– Проход к реке! – скомандовал в мегафон тренер.

Эскадрилья набрала высоту метров сто пятьдесят, развернулась, ушла к Тверской, а оттуда дружно пронеслась к Китайгородской набережной. Было очень красиво.

Самое интересное, как водится, организаторы праздника отложили напоследок.

– Танец с саблями! – скомандовал ведущий.

Летуны выхватили самурайские мечи и начали сражаться друг с другом в воздухе. Они кувыркались, слетались вместе в один сверкающий мечами клубок и разлетались в разные концы площади. При этом они швыряли сурикены и тамагочи, а иногда переходили на нунчаки и чак-чаки. От ручек мечей тоже развевались разноцветные ленты. Было очень красиво.

Затем они спрятали оружие и начали сражаться руками и ногами в воздухе, душить друг друга и швырять на землю. Народ ахал и охал. Швырнутые тут же взмывали вверх, настигали обидчика и тоже забрасывали его вдаль. Игорь восхитился мастерством летунов. Ему тоже захотелось летать и достичь хотя бы части их силы и ловкости.

Однако пора было заняться делами.

Игорь доехал до Октябрьской и тем же автобусом, который шел сначала по Ленинскому проспекту, а затем через всю Профсоюзную, добрался до Ясеневе. Нашел разрушенный квартал, где стоял их аппарат. Днем здесь было не так безлюдно, как ночью. Тут и там в развалинах копошились какие-то ободранные личности, пугливо прятавшиеся при его приближении. Несмотря на развешанные повсюду таблички, что развалины охраняются государством и извлечение из них чего бы то ни было карается по закону, они вовсю выдирали оконные рамы, выбирая только деревянные, двери и сантехнику. Поняв, что Игорь для них угрозы не представляет, они спокойно продолжали свое дело.

Игоря встревожило, что мародеры могли залезть в подвал, где стоял их аппарат.

Он успокаивал себя тем, что в подвале им брать нечего, и подавлял растущее в груди чувство тревоги. На самом деле, брать там было чего. Те же трубы, например, да и еще много разного добра можно было найти. Теперь он уже корил себя за то, что они с Салимом так легкомысленно отсюда ушли, не оценив обстановку. Надо было дождаться утра и осмотреться. Возможно, кому-то из них следовало остаться и сторожить аппарат.

С замирающим сердцем он дошел до развалин того самого дома. Огляделся. Вокруг не было ни души, только на соседних развалинах копошился какой-то доходяга, временами прикладывавший ладонь козырьком ко лбу и поглядывавший в сторону Игоря. Возле него стояла металлическая тележка на четырех колесах наподобие тех, что были раньше у вокзальных носильщиков. Он складывал туда выдранные оконные рамы. Рядом стоял приготовленный для погрузки унитаз.

Игорь решил расспросить, какая здесь обстановка, и направился к нему. Мародер так увлекся своим делом, что не заметил его приближения. Ему было лет под шестьдесят. Голубая джинсовая рубашка, темная на спине от пота, и темно-зеленые брюки болтались на нем, как на пугале. Казалось, что, если бы не туго перетянувший талию облезлый ремень, брюки тут же упали бы на землю, а рубаха улетела бы с порывом ветра.

– Здравствуйте! – поздоровался Игорь.

Мародер вздрогнул и оглянулся. Взгляд у него был испуганным.

– Я тут ищу приятеля, вы его не...

Не успел он закончить фразу, как тот, шустро перебирая длинными, словно у саранчи, ногами, исчез в развалинах.

– Подождите, куда же вы?

Тот даже не оглянулся.

«Пуганные какие они здесь, – подумал Игорь. – Чего боятся?»

Он пошел следом.

Игорь прошел через несколько загаженных комнат, бывших когда-то квартирой, и выглянул на лестницу. Шаги звучали на несколько пролетов выше, потом хлопнула дверь и стало тихо. «Что же мне, по всему дому за ним гоняться? – подумал Игорь. – Ну его к черту!»

На обратном пути его взгляд упал на несколько старых книг и общих тетрадей, которые валялись в углу, слегка присыпанные слоем обвалившейся штукатурки. Он поднял одну из книг. Это было пособие по самостоятельной укладке кафельной плитки в квартире, изданное в 2025 году. Другая книга оказалась дамским любовным детективом «Апрель моих слез» 2032 года издания.

К тетрадям Игорь поначалу прикасаться не хотел, заподозрив в них студенческие конспекты по всяческим наукам. Но потом, поколебавшись, все же поднял одну. В ней были наклеены пожелтевшие вырезки из газет с кулинарными рецептами. Следующая тетрадь была озаглавлена «Дневник» и исписана от начала до конца мелким угловатым почерком. Игорь секунду поколебался и сунул тетрадь в карман. Конечно, читать чужие дневники было нехорошо, но откуда еще он мог узнать, что же здесь произошло, если газеты не выходили, книжных магазинов он не видел, а в информжеле об этом ничего не говорилось. Да и хозяина дневника, судя по всему, давно уже не было в живых. Так что теперь эти записи принадлежали истории.

Игорь дошел до подвала и огляделся по сторонам. Больше никого на соседних развалинах не было. Он заглянул под жестяной козырек. Дверь в подвал была все так же приоткрыта, а ступеньки засыпаны строительным мусором. Игорь пожалел, что он не следопыт, а то мог бы определить, проходил ли здесь кто-нибудь еще кроме них. От мысли, что в подвал могли заходить чужие, он почувствовал себя неуютно.

Он вздохнул, подобрал с земли изогнутый кусок толстой арматуры и стал спускаться по ступенькам.

Оставшись без Игоря, Салим почувствовал себя не слишком уверенно. Он не гулял по Москве со студенческих времен и о многих переменах, произошедших в городе, просто не знал. Даже во время учебы он более-менее прилично изучил только район института и общаги – начало Волоколамского шоссе от улицы Панфиловцев до Ленинградского проспекта и Ленинградский же проспект от восьмидесятого дома до станции метро «Сокол». Еще он сравнительно неплохо знал центр, в основном у станций метро. Дальше этого его интересы не простирались. В метро он мог ориентироваться, не заглядывая поминутно в карманную схему. На какой ветке находится какая станция, он примерно представлял, но бывал едва ли на десятой части из них. На этом его успехи в москвоведении заканчивались.

Но все это было еще в той Москве, времен учебы. В Москве же две тысячи восьмого года он почти не бывал, потому что боялся оставить аппарат без присмотра. Доставит гасту, переночует в подвале, наберет пассажиров на обратный рейс – и домой. Большую часть времени он проводил на родине – достраивал дом, возился с детьми, осваивал новую машину. Жизнь текла размеренно и спокойно, пока к подвалу не прибился старый институтский приятель – Игорь Волков. И притащил мешок своих проблем. Игорь еще и в институте умел их создавать на ровном месте – то с кем-то подерется, то коменданту общаги, отставному майору Шишкину, нагрубит, то преподов, которые потупее, настроит против себя своим умничанием. Не однажды они жаловались на него в деканат и говорили, что либо он, либо они. Но каждый раз все как-то утрясалось. Салим тоже любил поумничать, на этой почве они и сошлись.