Галина Романова - Мода на чужих мужей

Ростов замолчал, продолжая смотреть на Ольгу как-то странно. Она не выдержала, соскользнула с кровати, прошла к столику и налила себе воды в стакан, чтобы только не ерзать под его взглядом, который бог знает что мог значить. Молчит ведь! Ничего не объясняет, смотрит и молчит!

Выпила и взяла все же из вазы апельсин, чтобы занять себя чем-то и не прятать без конца глаза от Ростова. Снова вернулась к койке, села, повыше подбив себе под спину подушку, и начала стаскивать плотную апельсиновую кожуру.

– Странно все же… – обронил Ростов после продолжительной паузы. – Почему вы не спрашиваете, кто напал на вас, Оля?

– Как кто? – опешила она, потрясла пальцами, пытаясь стряхнуть с них сок. – Прошин, кто же еще?!

– Нет, ошибаетесь. – Он мотнул головой. – Прошину было не до того! Он страдал от несчастной любви, от того, что натворил, от того, что жена все узнала… Он запил! Крепко запил! Ему некогда было подставлять бедного Ивана Ивановича под подозрение, да он и не знал, что вы с ним весь предыдущий день провели, так ведь?

– Возможно. А кто знал?

– Галина Прошина знала, между прочим. И про ваш визит в ювелирный магазин знала. И с Надеждой потом самолично переговорила и выяснила, что та вам рассказать успела. Вот тогда-то в ее голове и созрел план спасения пускай и неверного, но горячо любимого супруга. А ради него она была готова на все! И еще… – Ростов устало потер глаза и украдкой подавил зевок. – Ее муж не знал, как вырубается свет на щитке в вашем подъезде, а Галина знала.

– Да, точно, – вспомнила вдруг Ольга. – Как-то шла ко мне и на электриков нарвалась, они возле щитка орудовали, она с ними разговорилась, и они ей рассказали. Она мне потом весь этот разговор слово в слово повторила. Как это я забыла?

– И еще ее опознала одна из женщин, гуляющих с собакой, из соседнего подъезда. Она видела, как Галина Прошина вошла в ваш подъезд, а потом свет погас. Так что… Все сходится, Оля, все сходится…

…Не сошлась только формула семейного счастья – ее и Ростова. Она с чего-то оказалась у каждого своя! И они долго спорили за новогодним столом, и пытались привести ее к единому знаменателю, и за спорами и смехом чуть куранты не прозевали. А когда шампанское было выпито, то Ростов неожиданно признался:

– Оль, а я ведь просто из вредности спорил.

– Что ты этим хочешь сказать? – не поняла она, поправляя на шее кулон, который он ей подарил к Новому году.

– Я ведь тоже так хочу, как ты! – Он потянулся к ее плечу губами. – Чтобы не как у всех, а только так, как нам двоим хочется!

– А чего спорил?

– Говорю же, из вредности. – Он рассмеялся, потершись о ее гладкую щеку успевшей отрасти щетиной. – Ну, хоть каждый час брейся!.. И еще страшно немного стало, когда понял, что вот оно – мое, настоящее! Вдруг не получится, а я размечтаюсь!

– И спорить стал тоже из-за этого? – Она вскочила и метнулась к телефону, который вдруг зазвонил на столике, и уже оттуда погрозила ему кулаком. – Прибить тебя мало, Ростов!.. Да, алло! Георгий Сергеевич, вы?!

– Я, Оленька, я, – утробно хохотнул Тихонов. – Не ждали?

– Нет, если честно, – призналась Оля, тут же заметив, как расстроенно нахмурился Ростов и тут же полез наливать себе водку.

– А я вот раньше Рождества вернулся, – сообщил Тихонов. – Прямо к новогоднему столу, так сказать!

Оля сделала Ростову, накатившему себе полфужера, страшные глаза.

– Приехал, – уже требовательнее сообщил Тихонов и тут же поспешил объясниться: – Как только услышал, что ваша странная история находится в стадии завершения, так сказать, сразу и заторопился!

– Ах, так вы к концу моей истории торопились, Георгий Сергеевич! – Ольга ехидно заулыбалась и тут же послала Ростову поцелуй. – Так зря!

– Что зря? – не понял Тихонов.

– Зря торопились-то, Георгий Сергеевич! Моя история только начинается! И думается мне, что она будет самой лучшей, самой счастливой в моей жизни! И конца истории вам не дождаться!..