Карина Тихонова - Тайна осенней звезды

– Только то, что сейчас это взрослый тридцатилетний человек, – ответила Алина. – А уж мальчик или девочка…

Она развела руками.

– Понятия не имею!

– С ума сойти, – пробормотала я. И спросила:

– Как вы думаете, зачем он затеял эти поиски? Столько лет прошло…

Алина посмотрела на меня со снисходительной усмешкой.

– Девочка моя, это мог быть его ребенок! Его! Понимаешь? Хороший, плохой, мальчик, девочка – неважно! Другого-то ребенка у него не было!

– Значит, вы считаете, что Терехин мог сделать этого ребенка своим наследником? – спросила я. Хотя какой это, к черту, ребенок! Взрослый тридцатилетний человек!

– Детка, тебе не кажется, что ты задаешь глупые вопросы? – спросила Алина.

– Кажется, – подтвердила я.

– Тогда закончим, пожалуй, – велела она. – Мне нужно собираться в театр.

Я послушно вылезла из-за стола.

– Спасибо, – сказала я. – За все спасибо: и за потрясающий обед, и за то, что не выгнали меня с моими вопросами…

Алина снова прикусила губу и посмотрела мне в глаза.

– Ты красивая девочка, – повторила она. – На Мишу похожа, но не сильно. Надо думать, в маму…

– Да, – подтвердила я. – Я больше на маму похожа. На отца только фигурой. У меня ноги длинные, как у него.

Я развернулась и пошла в коридор. Алина бесшумно следовала за мной. Я обула туфли, повернулась к ней и сказала:

– До свидания.

– Приходи еще, – ответила Алина.

– Благодарю вас, с удовольствием, – сказала я светским тоном.

Алина засмеялась.

Я открыла дверь и вышла в подъезд. Дверь за мной немедленно захлопнулась, в замке дважды повернулся ключ.

Я вышла из подъезда, добрела до машины и уселась за руль. Голова была переполнена впечатлениями и новой информацией к размышлению.

«Но до чего хороша!» – подумала я невольно, вспомнив хозяйку нашего театра. Это просто фантастика, когда женщина вдруг перестает стареть! Неужели Алина сказала правду? Неужели она никогда не испытывала сильных чувств? Ни любви, ни ненависти… Трудно поверить. По виду – не женщина, а огонь!

Я неохотно завела машину и тронула ее с места. Доехала до набережной, припарковалась на краю дороги и вышла из салона. Не торопясь, побрела к приморскому садику, расположенному чуть выше пляжа.

Да-а-а… Интересное кино. Круг подозреваемых расширяется с такой скоростью, что мои бедные мозги не в силах угнаться. Оказывается, у Терехина был ребенок! Сын, или дочь. «Ему» или «ей» сейчас тридцать лет. Терехин хотел этого ребенка разыскать. Для чего? Глупо даже сомневаться: Терехин оставил бы ему все, что имел. Кому это могло не понравиться? Конечно, законной супруге! Мисске неизвестного города, у которой на лбу написано большими буквами: «Ищу благодетеля».

По-моему, пришла пора с ней познакомиться.

Я взглянула на часы. Нет, сегодня уже не поеду. Во-первых, голова и так переполнена информацией, нужно ее разложить по полочкам. А во-вторых…

Я снова посмотрела на часы. Половина пятого. В шесть заканчивается наш рабочий день, и редакция пустеет. Мне нужно приехать до шести, иначе я останусь на улице.

«Может, вернешься домой?» – подтолкнуло меня малодушие.

Я заколебалась. Все минусы совместного существования с родителями сейчас представились мне несущественными. Подумаешь, пилят… Значит, любят! Подумаешь, беспрерывно воспитывают… Значит, хотят мне добра!

Я вспомнила домашние сырники, свежезаваренный чай, уютные посиделки на кухне и издала душераздирающий вздох. Дом представился мне тихой гаванью, закрытой от всех жизненных штормов и неприятностей.

Может, вернуться?

Я потрясла головой. Нет. Если я сейчас поддамся панике, то уже никогда в жизни не освобожусь от излишней родительской опеки. И до конца своих дней буду послушно сюсюкать: «Да, мама, слушаюсь, папа, вернусь не позже девяти…»

Я уселась на каменный парапет, отделяющий сад от пляжа, и уставилась в морскую даль. Море готовилось ко сну. Предзакатное солнце разгладило воду, залило ее расплавленным золотом, шум маленьких набегающих волн был едва слышен. Море дышало так спокойно, так умиротворенно, что я на несколько минут позабыла все свои неприятности. Просто сидела, смотрела на опрокинутую синюю чашу и ни о чем не думала.

Люблю море. Хотя и боюсь глубины.

Мне в спину ударился детский мяч. Я вздрогнула от испуга и обернулась.

– Простите, пожалуйста! – прокричала мне молодая женщина, державшая за руку мальчика лет пяти. – Он не нарочно!

– Ничего, – ответила я. Подняла мячик и кинула его обратно. Удар был слабый, но я испугалась. Чего? Наверное, неожиданности!

Вот и Терехин испугался. Да так, что умер с перепуга. В смерти от сердечного приступа нет ничего криминального, но что вызвало этот приступ?.. Что-то ведь его вызвало!

Я снова и снова возвращалась мыслями к исходной точке.

Да. Подозреваемых масса. Просто выбирай, кто больше нравится. Во-первых, жена, не желавшая остаться на бобах из-за какого-то там тридцатилетнего ребенка. Могла она организовать мужу сердечный приступ?

Смешно даже спрашивать! Любая жена с легкостью это сделает! Если есть желание, конечно. Но не всегда муж при этом умирает.

Значит, жена – подозреваемая номер раз. Пошли дальше.

Подозреваемый номер два: маленький Турсун с большим Заде. Они с Терехиным были компаньоны. Ну, и что? А если Азика перестала устраивать половина? Куда он делся после смерти Терехина? Почему пропал? Не связаны ли эти события?

Все возможно! Потом, что за предупреждение сделала мне Ася? Конечно, она могла соврать. Угроза могла исходить от нее, а не от Азика. Но уж слишком Ася нервничала. Она чего-то боится. Чего?

Загадка.

Подозреваемый номер три – новый радиомагнат, таинственная романтическая фигура, Иван Леонидович Дердекен.

Я вспомнила яркие бирюзовые глаза на смуглом лице, спокойную улыбку, неторопливую манеру разговора, и у меня сладко замерло сердце.

В жизни не видела такого мужчины. Просто не мужчина, а магнит.

Тут я опомнилась и потрясла головой. О чем это я?.. Ах, да! О возможных подозреваемых!

Иван Дердекен…

Я поджала губы.

Это возможно. Это не просто возможно, а почти вероятно. Именно с появлением Ивана Дердекена в городе закрутился и запутался клубок странных и необъяснимых происшествий. А в центре него – фигура нового жителя. Что и говорить, фигура колоритная. И не только фигура…

Я снова вспомнила его глаза и невольно вздохнула.

Ладно, оставили лирику, как говорит шеф. За Дердекена я возьмусь немного позже. Растяну удовольствие, так сказать.

Подозреваемый номер четыре – таинственный тридцатилетний ребенок. Нашел ли его Терехин? Его ли это ребенок? Знал ли он что-то о своем настоящем отце? Как он к нему относился? Может, ненавидел? А что, вполне возможен и такой поворот! Мать могла наговорить ему что угодно! К сожалению, примеров тому масса! Мог ребенок устроить отцу сердечный приступ из ненависти?