Карина Тихонова - Тайна осенней звезды

– Где я ночевала, вас не касается, – сказала я спокойно.

– А родителей?!..

– С родителями я сама разберусь, – оборвала я начальника. Во мне полыхала дикая злоба. Что же это такое! Уходишь из дома, думаешь, что на этом все неприятности кончатся разом, – и нате вам! Продолжение следует!

– Разбирайся, – согласился шеф ворчливо. – Позвони им немедленно, они, небось, уже в милиции сидят, заявление составляют…

Я задохнулась от гнева. Притянула к себе телефонный аппарат, набрала домашний номер.

Отец ответил мне немедленно, словно сидел у телефона.

– Да!

– Папа, это я, – начала я, стараясь говорить спокойно.

– Айка!

– Со мной все в порядке! – отрубила я железным голосом.

– Господи! Мы так переволновались!

– Вот и кончайте волноваться, – оборвала я грубо. – Я уже большая. Понятно?

И с треском впечатала трубку в аппарат.

– Блеск! – сказал шеф, наблюдавший за мной. – Укротительница тигров!

Я болезненно сморщилась.

– Слушайте, хватит!

– Все, все!

Шеф задрал обе руки.

– Больше никаких вопросов! Действительно, чего всполошились? Подумаешь, могли убить или изнасиловать! Ты уже большая, сама бы справилась… Правда?

Я бросила сумку на пол и уселась в кресло. Шеф с силой выдохнул воздух, поднялся с кресла и пошел к стенному шкафчику. Достал из него пузырек валерьянки, налил в стакан минеральную воду. Опрокинул в нее половину пузырька, выпил залпом, как водку.

Сморщился, проскрипел:

– За что мне все это?

Я молча стиснула руки. Мало мне предков, теперь еще и начальник решил записаться в воспитатели!

– Игорь Константинович, – начала я голосом, дрожащим от злобы.

– Что тебе, убогая?

Я чуть не огрызнулась, но вовремя спохватилась.

– Мне двадцать пять лет. Я – взрослая женщина. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Ага, ага, – проскрипел шеф. Достал из шкафчика заржавевший пряник и попытался откусить кусочек. Потерпел фиаско и швырнул пряник в корзину для бумаг. Он упал на дно с громким железным стуком.

– У меня может быть своя личная жизнь? Как вы думаете?

– Может, – ответил шеф. – Живи своей личной жизнью, сколько влезет! Только предупреди, где ночуешь!

Несмотря на гнев, клокотавший во мне, я не сдержалась. Тихонько захихикала в кулак, исподлобья изучая начальство.

Шеф вернулся назад, в кресло, уселся и закрыл глаза. Так мы просидели несколько минут в полном молчании.

– Ладно, – сказал шеф, открывая глаза. – Действительно, чего я лезу не в свое дело? Давай рассказывай.

– Что рассказывать? – не поняла я.

– Конечно, не про личную жизнь, – подначил шеф ехидно. – Ты не забыла, что работаешь в нашей скромной конторе?

– Не забыла.

– А ты не забыла, что тебе кое-что поручили?

– Не забыла.

– Так что? Ты вчера делом занималась или жила личной жизнью?

Я беззвучно вздохнула. Теперь меня будут попрекать этим словосочетанием до скончания века. Шеф злопамятный, как слон.

– Делом занималась, – сказала я сухо.

– Валяй, излагай, – пригласил шеф.

Я коротко рассказала о похоронах Терехина и беседе с его матерью. Шеф слушал меня внимательно, не перебил ни разу.

– Выходит, его мать считает, что сына убили?

– И не просто убили, а убили из корыстных расчетов! – подчеркнула я.

– То есть она подозревает свою невестку?

– Да, – подтвердила я.

Шеф пожевал губами.

– Но как?… Никакого криминала врачи не обнаружили!

– А лицо покойного, перекошенное от ужаса? – напомнила я. – Между прочим, хоронили Терехина в закрытом гробу!

Шеф вздохнул.

– Мистика, – проворчал он себе под нос.

– Да? – спросила я невинно. – А то, что Терехин за несколько дней до смерти продал все свои компании? Это что? Тоже мистика?

Шеф подался вперед.

– Иди ты!

– Продал! – повторила я. – Мамаша сказала!

– А кому он их продал, она сказала?

– Сказала, – ответила я небрежно и замерла, поигрывая брелоком на ключах Дердекена.

Несколько долгих секунд в комнате стояла тишина. Потом шеф не выдержал и взмолился:

– Ну! Не томи! А то мы будем иметь вторую таинственную смерть от сердечного приступа!

– Берете свои слова обратно? – спросила я лукаво.

– Какие слова? – притворился шеф.

– Поносные! Кто меня только что ругал, на чем свет стоит? Кто намекал, что я забыла, где работаю? А?

– Был не прав, – торопливо покаялся шеф.

– Родителям позвоните?

– Сей же час!

– Обрисуете свою неправоту?

– В красках! – заверил шеф. Наклонился ко мне через стол и шепотом потребовал:

– Говори!

Я помедлила еще немного.

– Только не пугайтесь! – предупредила я. – Второй перекошенный труп нам не нужен!

– Говори, зараза! – рассердился шеф.

– Он продал все, что имел своему компаньону! – торжественно возвестила я.

Шеф откинулся на спинку кресла.

– Не может быть! – сказал он медленно.

– Очень даже может!

– Азику?

– Ему!

– Бред!

Шеф посмаковал последние известия. Почесал уголок рта и повторил:

– Бред…

– Тем не менее, это так.

Шеф перебрал предметы, лежавшие на столе. Поднял на меня глаза и растерянно спросил:

– Зачем он это сделал?

– Хороший вопрос!

Мы помолчали еще немного.

– Выходит, – начал шеф, – не они выжили Дердекена из города, а он их выжил? По крайней мере, Терехина?

– Не получается, – сказала я.

– Почему?

– Потому что Терехин разрисовал план «Осенней звезды» собственными пометками. И предусмотрел там кабинеты для собственных работников. Вспомните, что рассказал Вовка Сагалаев!

– Лабиринт какой-то, – подытожил шеф. Посмотрел на меня и спросил:

– Сама-то что-нибудь понимаешь?

– Пока ничего, – ответила я честно. – Но у меня такое ощущение, что все эти кусочки мозаики должны лечь на место. Просто их пока мало, и рисунок не складывается.

– Может, уходили от налогов? – нерешительно предположил шеф. – Мы же не знаем, что они планировали в итоге?

– Возможно.

– Фантастика, – повторил шеф. – Это дело пахнет какой-то дьявольщиной.

Мы помолчали еще немного. Меня распирала мысль, которая пришла в голову вчера перед сном. Додумать ее я до конца не успела, но она мне нравилась именно своей фантастичностью.

– Кстати, Игорь Константинович…

Шеф поднял на меня затравленный взгляд.

– Еще новости?

– Есть кое-что.

– Уже боюсь и спрашивать.

– А вы не бойтесь. Я выяснила, кто такой Ван Дер Декен.

Шеф расширил глаза.

– Ловкая штучка, – признал он уважительно. – Ну? Я весь внимание!

– Ван Дер Декен – это летучий голландец.

Шеф поднялся с кресла. Обошел стол, приблизился ко мне и озабоченно пощупал мой лоб.

– Ты здорова?

– Здорова, – сказала я, с досадой сбрасывая его ладонь с головы. – Вы неправильно поняли. Иван Дердекен – это псевдоним. Пишется слитно. Так?