Карина Тихонова - Тайна осенней звезды

– Прямо в лодках, – подтвердил Иван. – Точнее, в драккарах. Между прочим, пренеприятная была процедура. Не стану рассказывать, тебе не понравится.

– Человеческие жертвоприношения?

– И не только. Ладно, не важно. Главное, что встретить в море судно с мертвым «морским королем» считалось у викингов хорошей приметой! Они вообще спали и видели, как присоединятся после смерти к команде какого-нибудь мертвого вождя.

– Каждому свое, – заметила я. – А что было после викингов?

– После викингов были португальцы. Они искали обходные пути в Индию.

– Нашли?

– А как же! Как раз мимо мыса Доброй Надежды! Отвратительное место, скажу я тебе.

– Ты там был?

– Где только я не был, – ответил Иван философски и вздохнул.

– А потом? После португальцев?

Тема начала меня по-настоящему интересовать. Маленький Джокер тихонько примостился рядом с нами. В руке у него была кружка с дымящимся чаем.

– Что было потом? – повторила я.

Иван, не отвечая, смотрел куда-то поверх моей головы.

– Ну, что же ты? – подначил Джокер. – Расскажи ей про корабли чумы!

– Корабли чумы? – переспросила я. – Что это такое? Иван!

Иван молча отряхнул свитер.

– Видите ли, милая девушка, – ответил Джокер вместо него, – в средние века по Европе гуляли разные нехорошие болезни. Как правило, их завозили корабли, пришедшие из других стран. Например, из Турции. В 1730 году там вспыхнула эпидемия чумы. В Лондоне стало известно, что из Мессины в Англию направилось «чумное» голландское судно. Когда корабль подошел к Плимутскому заливу, английская эскадра преградила ему путь и дала залп из бортовых орудий. Получив несколько пробоин, несчастный корабль был вынужден уйти в Атлантику.

– Им не дали даже воды? – спросила я с ужасом.

– Им не дали ничего, – ответил Джокер, и его глаза сверкнули в темноте. – Или вот еще пример: в 1773 году другое голландское судно зашло на Мальту за запасом воды и продовольствия. Портовые власти узнали, что капитан и четырнадцать матросов умерли от чумы. Судну приказали немедленно выйти в море, не дав даже сделать запаса воды. Оно взяло курс на Тунис. Но весть о чумном корабле уже разнеслась по всему Средиземноморью, и тунисский порт оказался для него закрыт. Тщетными оказались попытки двадцати трех оставшихся в живых моряков войти в Неаполитанский залив. Корабль обстреляли из пушек порта. Вот так отверженное судно начало свои бесконечные скитания. Никто не подпускал его к берегу. Без воды, без пищи, один за другим погибали моряки на борту обреченного судна. Впоследствии «чумной корабль» не раз видели у Азорских островов. Никем не управляемый, он несся под всеми парусами навстречу своей судьбе «Летучего голландца»… [3]

– Господи, какой ужас! – сказала я тихо. – Выгоняли в океан без пищи, без воды… Господи!

Я невольно перекрестилась.

– Да, милая барышня, – поддакнул Джокер с некоторым злорадством. – Без пищи и воды… Между прочим, смерть от жажды – самая страшная из всех смертей. Особенно, когда вокруг море соленой воды… Вы, люди, ненавидите даже себе подобных.

Я повернула голову и взглянула на собеседника.

– Почему вы говорите в третьем лице? – спросила я резко. – Вы тоже человек!

– Только наполовину! – ответил Джокер.

– Почему? – не поняла я.

Карлик с шутовской серьезностью развел руками.

– Не дорос!

Подумал и ядовито добавил:

– А впрочем, спасибо за комплимент.

– Все, хватит! – велел Иван. Джокер ухмыльнулся и поднял с палубных досок свою кружку.

– Майка, – позвал Иван.

Я подняла на него глаза.

– Это было очень давно. Не грусти.

Я не ответила.

– Джо!

– Слушаю, ваше величество, – откликнулся Джокер.

– Развесели даму, – велел Иван.

Карлик с готовностью подскочил на ноги.

– Вы любите стихи? – спросил он меня.

Я растерялась.

– Стихи? Да, конечно…

Карлик приосанился и объявил:

– Экспромт!

Выставил перед собой короткую ручку, заговорил с преувеличенным пафосом, помогая себе жестикуляцией:

– Ах, Майя, вы прекрасней рая!

Опустил руку и озабоченно спросил:

– Ну, как?

– Гениально! – ответила я кисло.

– Иван, продолжай, – велел карлик. – Я обыграл имя нашей гостьи, ты обыграй ее прозвище. Слабо?

Иван поднялся на ноги, подошел ко мне и подал руку. Поднял меня с палубных досок, не выпуская моей руки, договорил:

Наклонил голову и почтительно поцеловал мою ладонь. У меня сладко замерло сердце.

– Гениально! – ядовито восхитился Джокер. – Ты должен был заняться творчеством вплотную! Не бросать же талант на ветер! Майя, наш общий друг, его величество Дердекен в юности баловался рифмоплетством.

– Сгинь, – велел Иван. Джокер снова ухмыльнулся, подхватил свою кружку и скрылся внизу.

Я проводила взглядом маленькую неуклюжую фигурку и спросила:

– А ты не слишком груб?

– Не слишком, – ответил Иван. – Джокер ненавидит, когда с ним сюсюкают. Он усматривает в этом элемент жалости.

– Понятно.

Мы помолчали еще немного.

– Ты действительно писал стихи? – спросила я тихо.

Иван прикусил губу, разглядывая меня в упор. У меня снова замерло сердце. Сейчас он меня поцелует.

Но поцелуя не последовало. Иван неожиданно хмыкнул и сказал:

– Писал.

– Прочитай! – попросила я. Несмотря на холодный вечерний воздух, щеки мои пылали.

Иван обхватил ладонями затылок, запрокинул голову прямо в черное небо. Немного подумал и тихо произнес:

– Моя холодная осенняя звезда…

Он замолчал.

– Ну? – поторопила я. – А дальше?

– Все! – ответил Иван. Опустил руки и громко рассмеялся, увидев мое вытянувшееся лицо. – Хорошего понемножку, принцесса! По-моему, мне удалось перещеголять японцев. У них мысль умещается в три строчки, а я загнал в одну.

– Гениально! – сказала я сердито. – Ты снова надо мной смеешься, да?

– Ничуть, – ответил Иван. – На этот раз только чистая правда. За всю жизнь я написал только одну строчку, и считаю, что поступил очень мудро. Ты не согласна?

Я негромко повторила:

– «Моя холодная осенняя звезда»…

– По-моему, отлично придумано, – озабоченно поделился Иван. – Коротко и ясно. Почему ты не хочешь меня похвалить? Я очень самолюбив, как любой нормальный поэт!

– Звучит хорошо, – нерешительно признала я. И объективно добавила:

– Но этого мало! И вообще, почему ты так любишь холодные осенние звезды? Радиостанцию назвал «Осенняя звезда», яхту – «Ледяная звезда»… Про стихотворение уже не говорю.

– Я ведь родился в ноябре, – ответил Иван очень просто. – Так что нравится мне это или не нравится – звезда холодная. Светит, да не греет. Есть такие люди.

– Ты такой? – спросила я тихо.