Валерий Воскобойников - Те же и Скунс – 2

Несколько раз он останавливал такие автомобили начинал подробный расспрос. Потом, извинившись, о кланивался.

«Москвич», чьи номера по-прежнему лежали у него в багажнике «Нивы», для Стаськи числился в ремонте. Дни между тем шли, а поскольку даже сильно покалеченный автомобиль нельзя чинить бесконечно – время начинало поджимать всё ощутимее. Наконец Алексей пришёл в отчаяние и надумал распространить область своих интересов на все «четыреста восьмые» вообще. Поскольку машину, не предназначенную для продажи сегодня, довольно легко сделать таковой назавтра – всё зависит от предлагаемой суммы. Одна беда, старое поголовье зимой большей частью зарастает сугробами на стоянках. Или вовсе прячется в гаражах.

Снегирёв начал перебирать про себя «автопортреты» (от слова «автомобиль») всех стоянок, где ему в разное время случалось держать свою «Ниву». А потом решительно порулил на проспект Ветеранов.

…Очередная оттепель растопила снег до асфальта, и серовато-голубое пятнышко бросилось ему в глаза ещё с поворота. Благо помнил, куда смотреть. Он, в общем, и курс-то сюда взял именно из-за цвета – «Ладога», один в один с жуковским. Не потому, что зелёную или оранжевую машину было бы хлопотно перекрасить. Просто имеющие одинаковый цвет (да ещё такой редкий) могут с хорошей вероятностью оказаться одного года выпуска. А кроме того – насколько он помнил, стоянку автомобиль покидал редко. Он и теперь, родимый, был здесь. Снегирёв ощутил, как между лопатками побежали мурашки интуитивного предчувствия удачи, и твердо приказал себе не говорить «гоп».

Он остановился возле шлагбаума, и удача продолжилась. Ему навстречу в огромных растоптанных валенках, с метлой и лопатой шёл дежурный кладовщик дядя Витя:

– Бли-и-и-ин, какие люди приехали!..

Снегирёв вытянул из-за сиденья негромко звякнувшую сумку:

– Я тут кстати пивка захватил. «Мартовского»…

В отношениях с людьми ему вообще-то полагалось следовать одному важнейшему правилу: НЕ ЗАПОМИНАТЬСЯ. Среди прочего, на автостоянках. Приехал, поставил, расплатился, ушёл, пришёл, завёлся, уехал. Всё. Снегирёв так себя и вёл, когда ему было надо. В других случаях срабатывал принцип, который он ещё в детдоме почерпнул от одной нянечки. Неграмотная женщина формулировала его так: «Кинь хлеб-соль за лес, а потом пойдёшь и найдешь».

– О-о, любимое, – обрадовался дядя Витя. – Давай, Лексеич, ласточке твоей место найдём, да и погреемся малость…

– Да я ставить не буду, – отмахнулся Снегирёв. – Так, мимо проезжал, дай, думаю, навещу. А тут и ты как раз на дежурстве…

Дядя Витя завёл его в жарко натопленную будку и достал пластмассовые кружки. Снегирёв себе налил чисто символически, на самое донышко. Он был за рулём.

– Помянем хорошего человека… – предложил вдруг дядя Витя. – Славика Вершинина помнишь? Ты под Новый год машину у нас забирал, он в тот день домой уходил, сказал – заболел. Я ему ещё водочки с перцем советовал приготовить… И всё нету и нету, и телефон дома не отзывается… А потом вдруг менты приезжают, расспрашивают, лазят повсюду… Убили, стало быть, Славика. Вот оно как получилось…

Славика Вершинина Скунс помнил отлично. Гораздо лучше, чем дядя Витя мог даже подозревать. И подобный финал его не особенно удивил. Выпили за помин души, и он аккуратно, умеючи, не показывая своего интереса, вытянул из собеседника всю информацию о приезжавших «ментах». Узнать в них Плещеева, Дубинина, Пиневскую и Лоскуткова не составило большого труда.

– А у меня, дядя Витя, дело знаешь какое? – сказал он затем. – Только не смейся, но позарез нужен «Москвич». Четыреста восьмой, и чтобы обязательно семьдесят четвёртого года. Не знаешь, не продаёт кто-нибудь?..

У дяди Вити изумлённо вытянулась физиономия, он даже покосился сквозь стекло на снегирёвскую «Ниву»: при таком-то, мол, звере?.. Потом решил, что не его это дело, и нахмурил кустистые брови, стараясь сосредоточиться. И наконец отрицательно покачал головой.

– А вон там у тебя, – не смущаясь, продолжал Снегирёв, – голубенький в углу стоит – не в курсе, не продаётся?

Голубенький не продавался. Зато владелец оказался точно таков, каким его по ухоженному виду машины представлял себе Алексей. Инвалид «ещё той» войны, ездивший исключительно летом, в тёплую сухую погоду. До нынешней осени его автомобиль обитал в гараже неподалёку от дома, но вдруг обнаружилась какая-то накладка со строительными документами, имевшая место лет пятнадцать назад, и гаражи пошли на снос. Другие хозяева вообще остались ни с чем, но к ветерану войны проявили уважение. От щедрот фирмы, получившей участок («Как её там… женское имя… Вера… Валя… „Виктория“!»), ему дали новый гараж. В Пятом Предпортовом проезде, куда старику пришлось бы полдня добираться на перекладных. Дело было в сентябре, он и решил пока подержать автомобиль на стоянке, а с наступлением зимы отогнать его в гараж на прикол. Но вот до сих пор почему-то не отогнал.

– Может, болеет, может, не собраться никак… «пока» – оно у русского человека длинное… – подытожил дядя Витя. – Платит в срок, аккуратно…

– Телефончика нет? – спросил Снегирёв. – Я бы для очистки совести поговорил…

Телефончик нашёлся. Дядя Витя занялся следующей бутылкой, а его гость стал очищать свою совесть. Владелец «Москвича» оказался дома. Где ж ещё в мокрую и скользкую оттепельную погоду быть инвалиду, скачущему на убогом отечественном протезе?..

– Михаил Антонович, извините, ради Бога, за беспокойство, я ваш бывший сосед по автостоянке, – представился Снегирёв. – Как раз от Виктора Сергеевича и звоню, он мне любезно позволил. У меня к вам довольно неожиданный вопрос есть… вы случаем не припомните, ваш «Москвич» в каком году выпущен?

– В семьдесят четвёртом, – после некоторой паузы послышалось в трубке. – В самом конце. В декабре, если не ошибаюсь… Да, в декабре. А что?

Алексей понял, что предчувствие не обмануло.

– Михаил Антонович, а скажите, пожалуйста, вы не планируете его продавать?..

Инвалид засмеялся.

– Да кому он, кроме меня, нужен?.. Как по-вашему, за сколько бы я его продал? За двести долларов?.. Нет уж. Новой машины мне, молодой человек, сами понимаете, как своих ушей, а этот худо-бедно ездит пока…

– Ну почему же за двести? – Скунс придал своему голосу точно отмеренную вкрадчивую убедительность. – Вы, Михаил Антонович, своего «Москвича» дёшево цените. Это, знаете ли, зависит. Мало ли кому что может потребоваться! Я, к примеру, знаком с человеком, который не первую неделю по всему Питеру рыщет – как раз такого выпуска, как ваша, машину подыскивает. Достаточно серьёзные денежки, между прочим, готов заплатить…

– Молодой человек, – устало перебил фронтовик. – Знаете что, я бы на вашем месте постыдился разыгрывать. Сегодня у нас не первое апреля, да и я в отцы вам гожусь…