Елена Михалкова - Призрак в кривом зеркале

– Для Якова Матвеевича суд – меньшее из зол, – пожал плечами Илюшин. – Вы плохо его знаете, если думаете, что он боялся суда и тюрьмы. Поймите: самым страшным наказанием для него было не заключение, а людское осуждение. Яков Матвеевич всегда старался жить так, чтобы никто не мог сказать о нем худого слова. Сбить человека, а затем скрыться с места преступления и вдобавок покрывать убийцу в обмен на то, чтобы никто не узнал о его собственном злодеянии, – нет, он не мог допустить, чтобы это стало известно. В этом смысле для него ничего не изменилось с того времени, с февраля девяностого года. Для своих детей Афанасьев является примером и образцом для подражания, и позволить им узнать правду – точнее, то, что он считал правдой, – Яков Матвеевич был не в состоянии. Между прочим, раз уж мы заговорили о сроке давности… Вы знаете, Эльвира Леоновна, что по вашему убийству он еще не вышел? Вижу по глазам, что знаете.

– У вас все? – безразлично осведомилась Шестакова, сохраняя самообладание. – Тогда избавьте нас от своего общества, наконец.

– Ну что вы! – удивился Илюшин. – Я только начал. Мне казалось, что рассказывать нужно по порядку, а у нашей истории, которая началась восемнадцать лет назад, есть продолжение.

– Продолжение? – жалко повторила Лариса.

– Ну конечно. Разве вы не хотите, Лариса Сергеевна, узнать, что произошло дальше с хирургом Соколовым? Я вам скажу. Он уехал. Женщина, на которой он собирался жениться, умерла, друг его был мертв, и Антон Павлович больше не смог оставаться в городе. Собственный ребенок значил для него что-то лишь до тех пор, пока была жива Татьяна, а с ее смертью Соколов потерял к девочке всякий интерес. Думаю, он только обрадовался, когда узнал о том, что ее берут к себе родственники Любашиной. Так вот, Соколов сбежал, несмотря на все ваши ухищрения, Эльвира Леоновна, и все, что вам осталось, – это читать письма, которые он добросовестно писал вам каждый месяц, как своему старому другу. А затем от вас сбежала и родная сестра. По соседству жил старик, ненавидевших вас обеих и скрывавший вашу страшную тайну, и она не знала, долго ли он будет ее хранить, а существовать с такой угрозой под боком ей вовсе не хотелось. К тому же ваши надежды не оправдались, журфиксы стали ненужными и закончились, и Роза решила покинуть сестру и племянников. Наверное, она испытала облегчение, бросив ваши общие скелеты в шкафу.

– Она предала нас! – подал голос мрачный Эдуард.

– Нет, Эдя. – Эльвира Леоновна с усилием разжала губы и заставила себя возразить сыну. – Она лишь не хотела быть несчастной. Ее нельзя осуждать.

Эля заметила, что глаза Макара Андреевича недобро сощурились, когда он посмотрел на Эдуарда.

– Я не закончил свою историю, – жестко сказал он. – Мы, кажется, остановились на письмах, которые писал вам Антон Павлович… Так вот, в одном из этих писем Соколов рассказал, что нашел себе – смешно сказать – родственную душу. Ею оказалась врач-кардиолог, работавшая в его больнице. Думаю, Эльвира Леоновна, эти письма вы уничтожили и я вряд ли узнаю точно, что он там написал. Но одно известно достоверно: из писем вы поняли, что Соколов рассказал девице о той истории, что случилась здесь много лет назад.

Илюшин усмехнулся.

– Думаю, вы встревожились еще тогда. И навели справки о том, что за кардиолог работает вместе с вашим ненаглядным Соколовым. Но время бить тревогу настало позже, когда девица вдруг решила вернуться в Тихогорск и привезла с собой знание, которое было для вас крайне опасным, не так ли?

– Чем же оно было для нас опасным? – не смог промолчать Леонид.

– Вы прекрасно знаете, чем именно. Девица могла встретиться с Афанасьевым и рассказать ему историю в том виде, в каком ее изложил Соколов. Впрочем, хирург вряд ли назвал девушке имя водителя… Думаю, на это вы и рассчитывали: вероятность их встречи была ничтожно мала, а если бы они случайно и встретились, у Ксении Пестовой не было бы причин выкладывать эту историю незнакомому человеку. Да-да, Эльвира Леоновна, не смотрите на меня так, как будто имя Пестовой вам ни о чем не говорит. С тех пор как вы узнали, что она вернулась в Тихогорск, вы следили за ее жизнью. Но не предпринимали ничего до последнего времени, пока кто-то из вас не увидел Ксению Пестову выходящей из дома старика – она приезжала, чтобы сделать ему массаж. Вот тогда вы перепугались! Одно дело знать, что в Тихогорске живут два человека, один из которых замешан в преступлении, а второй знает о нем с чужих слов, и совсем другое – видеть, что эти люди встретились. Они могли выяснить, что оба знакомы с Соколовым, и, чем черт не шутит, могли бы выйти и на то февральское убийство… В конце концов, Соколов мог дать девушке подсказку о том, кто сбил Чудинова, и, сопоставив пару фактов, она бы поняла, кто перед ней. Рисковать было нельзя. Узнай Яков Матвеевич, что в действительности произошло в девяностом году, он бы понял, что у него больше нет ни одной причины держать вашу тайну в секрете, а если учесть, какие чувства он испытывал к вашей матушке, можно было не сомневаться, что он поднимет со дна события тех лет. Именно поэтому вы, Эдуард, приняли решение убить Ксению Пестову.

– Вы врете! – выкрикнула Лариса.

– Неужели вас не посвятили в этот план? – с нескрываемым сарказмом осведомился Макар. – Признайтесь сами, Эдуард, – кому вы рассказали о том, что собираетесь сделать? Или об этом никто не знал, кроме вашей мамы?

– Сволочь… – бледнея на глазах, выдавил Эдуард.

– Эдик, не говори ему ничего!

– Действительно, лучше молчите, – поддержал Илюшин Шестакову. – Иначе у меня может не хватить силы воли на то, чтобы не пристрелить вас. Потому что вы, – он перегнулся через спинку кресла, не отводя взгляда от Эдуарда, – вы покушались на Пестову три раза. В первый раз толкнули ее под машину, но затея не удалась – не буду объяснять, по какой причине. Можете считать, что у нее появился временный ангел-хранитель. Во второй раз вы пошли дальше и забрались в дом Пестовых…

– Не может быть! – Эля обернулась к брату, потрясенно рассматривая его. Лариса закрыла лицо руками, и только Эльвира Леоновна сидела с каменным выражением лица, на котором вдруг стали отчетливо видны глубокие морщины, пролегшие от носа к уголкам накрашенных розовых губ.

Эдуард оскалил сжатые зубы, словно хотел броситься на Илюшина, но не сдвинулся с места – рука Макара снова легла на задний карман джинсов.

– В дом Пестовых, – упорно продолжал Макар, повысив голос. – Но вас выдал кот, живущий у них, – его поведение привлекло внимание хозяйки, и ваша затея незаметно подкрасться к ней провалилась. Пестова схватила нож, а сражаться с женщиной, вооруженной ножом, вы не собирались. Между прочим, у вас ведь аллергия на кошек, правда? И каково, Эдуард, вам было сидеть в чулане, пропахшем кошками? Но к третьему разу вы подготовились куда лучше. Деньги на то, чтобы оплатить работу наемного убийцы, вам дала мать или вы сами накопили?