Виктор Доценко - След Бешенного

Джеймс несколько оторопел. Пойти ей навстречу значило нарушить секретную инструкцию о правилах проживания специалистов подобного рода, но как он мог отказать Джульетте? Генерал чувствовал себя вдвойне виноватым перед этой молодой женщиной. В конце концов, выполняя именно его задание, исчез ее муж и его друг, не говоря уже о том, что он, Майкл, так ничем и не смог помочь, когда у нее похитили ребенка.

- Знаешь, милая Джулия, я, конечно же, сделаю все, что в моих силах, и даже больше, - твердо заверил он. - Дай мне некоторое время для решения этого вопроса, хорошо?

- А получится?

- Должно получиться. Честно признаюсь, мне по душе эта идея: жаль, что не мне она пришла в голову...

Не без труда, как и предполагал Майкл, ему удалось уломать коллег, от которых зависело дать санкцию на переезд сэнсэя в дом Джульетты. Ей были поставлены два условия: телефон должен постоянно находиться на прослушке, а ночевать у них будет регулярно парень из ФБР по имени Питер.

При первом же его появлении Джульетта подумала: "Мрачноватый тип", но встретила гостя вполне радушно. Можно было предположить, что и в дневное время за домом присматривают те, кому это поручено. Но, сосредоточенная исключительно на поисках Савелия, Джульетта чувствовала себя под таким постоянным колпаком совершенно комфортно. Сердце ее было спокойно хотя бы за сына - Савушка находился под надежной охраной.

Так сэнсэй стал главным наставником маленького Саву-шики на долгие годы...

XIII

Первая кровь

А нам пора вернуться в Москву и узнать, что предпринимает Андрей Ростовский, выручая стариков Лукошниковых.

После разговора с ними Ростовский собрал своих близких из бригады и подробно обрисовал им ситуацию. Закончив рассказ, молчаливо оглядел каждого, как бы ожидая предложений...

Бригада Ростовского была разделена на несколько групп. Каждую группу возглавлял свой Старший, который, в свою очередь, чисто номинально подчинялся помощнику и правой руке Ростовского - его двоюродному брату Сергею. Номинально потому, что в бригаде Ростовского не было ничего похожего на воинскую дисциплину: все строилось на взаимном уважении и на уверенности, что любой член бригады придет на помощь в случае необходимости. Кроме того, нужно отметить, что все пацаны Ростовского вовсе не бездельничали в ожидании какой-нибудь работы от своего шефа. Напротив, многие имели свое собственное дело и прилично зарабатывали, но в нужный момент вставали "под знамена" Ростовского.

Каждая группа имела определенный профиль: одни следили за выполнением контрактов, другие занимались психологической обработкой должников, у третьих лучше получалось работать с документами, причем любого рода, четвертые специализировались на выездных разборках, то есть ехали в другой город или даже в другую страну и там улаживали все спорные вопросы как с должниками, так и с кредиторами.

Однако стоило Ростовскому в момент опасности объявить "боевой сбор", как все члены групп, свободные от серьезной работы, мгновенно превращались в боевиков и каждый являлся в назначенное место, вооруженный до зубов. И с этого момента это была настоящая боевая бригада, с которой вынуждены были считаться даже самые крутые криминальные сообщества, постоянные "герои" милицейских сводок.

Да и сам Ростовский, несмотря на то, что не был коронован в "Вора в законе", в своей роли авторитета заслужил настоящее и прочное уважение весомых "Воров", и его часто приглашали на воровские сходки, где его слово котировалось практически на равных со словами "законников", многих из которых он не просто знал, но и был с ними и в дружеских, братских отношениях...

- И сколько бабок участвует в этом деле? - не выдержав молчания, спросил Павка-Резаный, один из Старших групп Ростовского.

Свое прозвище Павел получил за шрам на щеке возле уха. Эту "боевую отметину" он добыл еще в детсадовском возрасте при попытке удовлетворить свое любопытство: его потянуло выяснить, растет ли что-нибудь особенно вкусное на огороде их соседей, обнесенном колючей проволокой. Перелезая ее, Пашка зацепился сначала штаниной за ржавую колючку, потом уколол ладонь, кувыркнулся и сильно ободрал лицо. Болтаясь вниз головой на проволоке и пытаясь отцепить штанину, при том, что кровь лилась ручьем, он не издал ни единого звука.

Так, вероятно, и истек бы он кровью, если бы не соседская девчонка конопатая Катька, к которой Пашка часто цеплялся, не признаваясь даже самому себе, что задевает ее потому, что она ему нравится. Увидав своего "прилипалу" в таком беспомощном состоянии, Катька отбросила в сторону всякую девичью гордость и с воплями: "Пашка убился! Пашка убился!" - мгновенно подняла всех взрослых вокруг. Беднягу высвободили из "колючего плена" и отправили в ближайшую больницу, где его подлечили, но шрам навсегда остался напоминанием о вреде излишнего любопытства.

Через несколько лет, когда Пашка, окончив восемь классов, учился на токаря, он подсел на два года по "хулиганке", и конопатая Катька, с которой парень сблизился после памятного спасения, терпеливо дожидалась его, исправно посылая в зону по четыре письма в неделю. Ее терпение было вознаграждено: и после освобождения Пашка предложил ей "руку и сердце", и они отпраздновали свадьбу. Вскоре у них появился на свет рыженький Колька, следом - рыжая Светка, а затем новоиспеченного мужа и отца вновь окунули в места не столь отдаленные теперь уже на пять лет за разбой.

На этот раз Павка отсидел от звонка до звонка, но, как и прежде, любящая Катерина преданно ждала своего непутевого мужика. В одно из их личных свиданий (зэк имеет право провести от одной до трех ночей с близким родственником) на заре она снова зачала - родился еще один пацан, назвали его Вовкой. Когда Павка-Резаный освободился, младшему пошел уже третий год. Семья образовалась большая, и всех нужно было кормить.

Скорее всего, Павка-Резаный снова бы, как пить дать, подсел, - такой уж у него был характер. Но ему на пути повстречался брат Ростовского Сергей, который сумел разглядеть в нем не только бесшабашную, но и преданную натуру. Проверив Пашку в нескольких делах, Сергей познакомил его с Ростовским и порекомендовал взять в свою бригаду. С этого знакомства и перевернулась вся Пашкина жизнь. Теперь он остепенился, стал рассудительным, не лез почем зря в драку, и вскоре Ростовский выделил его, назначив Старшим одной из боевых групп.

Услышав резонный вопрос Павки-Резаного о деньгах, Ростовский молча посмотрел каждому из присутствующих в глаза, и последним, на ком остановил он свой взор, был Пашка.

- Вот что я скажу, братва. Мы с вами нередко тянули мазу без всякого навара: по дружбе, а иногда и просто по совести. У этих стариков были два сына и дочь, и всех детей они потеряли. Старик - заслуженный вояка, ветеран. Единственное, что у них осталось на память о покойных детях, это их дом, где они сделали свои первые шаги, где они росли, ну, короче, братва, вы понимаете... - Ростовский сделал паузу. - Старикам и без того худо живется: пенсия скудная, да и платят ее с большой задержкой, пособие за погибшего в Афгане сына и того меньше, а тут нашлись отморозки, которые, воспользовавшись старческой слепотой, обманом завладели их хатой... Я знаю, что не у каждого из вас есть родители, а если бы были, то, случись чего, и они остались бы одни. С нашей рисковой профессией это немудрено. Представьте, что какие-то гады выкинули ваших родителей на улицу... - Он снова замолчал и красноречиво взглянул каждому в глаза.