Виктор Доценко - Биография отца Бешеного

- Познакомьтесь, Владимир Вольфович! Это - писатель Доценко! воспользовавшись паузой, представил приятель.

- Читал ваши книги: очень талантливо написаны! - заметил лидер ЛДРП.

- Спасибо! - Я был несколько смущен.

- Вот, я тоже написал книгу! - сказал Жириновский, взял у одного из помощников брошюрку "Последний бросок на юг", подписал и протянул мне.

Требовался ответный жест, и я подписал ему "Золото Бешеного".

- У вас толще! - с усмешкой заметил он, взвешивая книгу на руке.

Этот жест мне чем-то не понравился, а может, такое было настроение, и я бездумно бросил:

- Так я ж и умнее...

Показалось, что я оглох: наступила мертвая тишина, лица окружающих превратились в окаменелые маски, словно некто всемогущий скомандовал: "Замри!"

Пауза становилась томительной, и мой приятель осторожно отодвинулся от меня.

- А вы шутник! - вдруг весело проговорил Жириновский и заразительно расхохотался. Смех подхватили и окружающие.

Мне стало так стыдно, что это заметил и Жириновский и, дружелюбно похлопав меня по плечу, негромко сказал:

- Нужно уметь владеть собой... - Подмигнув, он повернулся к окружающим. Только я должен быть президентом России: больше никто не спасет страну от коммунистов и голода! - Знакомый имидж вновь выплеснулся наружу.

Я стоял, не вслушиваясь в обычный набор лозунгов Владимира Вольфовича: мысли вертелись вокруг того, что получил урок общения в толпе людей, которых хочешь привлечь на свою сторону. Я понял, что Владимир Вольфович очень умный человек, специально создавший себе маску скандального политика и клоуна.

Судьба еще не раз сталкивала нас. Сначала мы около часа общались, встретившись на телевизионной передаче "Суд идет...". Владимир Вольфович предложил мне написать книгу, в которой он становится президентом России, как сам расскажет. На что я ответил, что всегда пишу только правду. Жириновский предложил: сначала я напишу его версию, а потом - свою. Я не возражал при одном условии: он берет на себя все расходы по изданию и мой гонорар. Обещал подумать.

Прошло больше года, но никаких предложений не поступило. Однажды мне пришло приглашение представить на презентации книгу "Азбука секса", написанную Владимиром Вольфовичем в соавторстве с В. Юровицким. К приглашению прилагалась и книга. Открыв с некоторым скепсисом, я прочитал ее и признаюсь, что, кроме эпатажа, нашел в ней и некоторые здравые мысли...

Съемки подходили к концу и вдруг застопорились из-за того, что новый финансовый партнер не смог выделить валюту для заграничных съемок. Снято девяносто процентов фильма - и на тебе! Хоть локти кусай! Ситуация была аховая и казалась безнадежной! Но вдруг показался свет в конце тоннеля: Рассказов, директор нашего фильма, познакомился с продюсером из Сирии, неким Ганемом. Если бы я знал, что это за проходимец, то никогда бы с ним не связался. Свой капитал он сделал на советских фильмах. Воспользовавшись бедственным положением нашего кинематографа, он за бесценок приобретал права на прокат фильмов и катал их по всему миру. Посмотрев материал нашей картины, он мгновенно сообразил, что на ней можно неплохо заработать.

Ганем согласился профинансировать оставшиеся десять процентов съемок с условием, что съемки будут в Дамаске, а получать он будет ровно половину прибыли от проката. Мои продюсеры пошли на это, однако выбили из него согласие оплатить мне, и как автору сценария, и как режиссеру фильма, валютную часть гонорара. Вы, вероятно, уже догадались, что Ганем до сих пор так и не выплатил мне гонорар, заработав на моем фильме несколько миллионов долларов. А как он потрепал нервы всей съемочной группе в Дамаске! Жара там стояла невыносимая: за сорок градусов ежедневно, при том что Дамаск окружен со всех сторон горами и никакого ветерка. Потому и старались назначать съемки, когда жара еще не превратилась в пекло. Выезд из отеля в семь, а то и шесть часов утра. Вся группа в вестибюле отеля ждет выезда. Проходит час - Ганема нет. Два часа нет! Три часа - нет!!! Мы нервничаем, не знаем, что делать: чужая страна, араб-ским языком не владеем. Наконец около двенадцати, то есть в самое пекло, он появляется. Спрашиваю: что случилось?

- Аллах мне сказал, когда приходить! - спокойно отвечает тот, потом достает носовой платок и протирает лысину, - Потею... ох, потею!..

Наконец съемки завершились, закончили монтаж и приступили к озвучанию. Тут меня знакомят с одной деловой дамой, назовем ее Галиной. Посмотрев рабочую копию фильма, она настолько увлеклась им, что предложила содействовать продаже его на Запад. Более того, оплатила нам поездку в Лондон - мне и одному из продюсеров.

По-видимому, несмотря на то, что английские и американские кинематографисты искреннее удивлялись тому, что "в России смогли сделать такой фильм" в год выхода на экраны "Тридцатого уничтожить!" вошел, по оценкам специалистов, в пятерку лучших фильмов Европы.

Прочитав рукопись и узнав, что я никак не могу найти издательство, которое все-таки выпустит ее, Галина привела меня в новое частное издательство, созданное талантливыми людьми: Васильевым, Григорьевым и Успенским. Первые слоги их фамилий и легли в аббревиатуру названия - "ВАГРИУС". К сожалению, вскоре умер, Васильев, я его видел лишь один раз и лучше знаком с его женой, талантливой писательницей Ларисой Васильевой - наверняка многие читали ее нашумевшую книгу - "Кремлевские жены".

Галина предложила мне познакомиться с нужными людьми, имеющими контакты с западным кинематографическим рынком. Как выяснилось, она была знакома с каким-то сотрудником из уже известной тогда компании "Премьер-СВ", который порекомендовал ей встретиться с Владимиром Григорьевым. Он любезно согласился встретиться, посмотреть фильм, высказать свои пожелания, рекомендации.

Мы приезжаем с Галиной в полуподвальное помещение на улице Щепкина. Малюсенький кабинет Григорьева, который мог вместить не больше трех человек. Он посмотрел фильм, дал ему очень высокую оценку и тут же договорился с английскими и американскими кинокомпаниями о нашем визите в Лондон. Узнав, что у меня есть рукопись и первой книги о Бешеном, он сильно заинтересовался ею.

Я передал ему многострадальную рукопись, которая побывала уже в ряде редакций журналов и издательств и испытала на себе все "прелести" нашего книгоиздания: то бумаги не оказывалось, то планы издательств менялись. Причина же, на мой взгляд, была одна - страх редакторов опубликовать использованный в рукописи материал.

Я передал рукопись Владимиру Григорьеву, нисколько не надеясь на положительный результат. Однако Григорьев позвонил мне на следующий день и предложил встретиться.

Соглашаюсь, снова вхожу в его миниатюрный кабинет и попадаю в его объятия: