Галина Романова - Игры в личную жизнь

– Сколько вам было лет?

– Мне двенадцать. Ваське и Вале – почти пятнадцать. Они воображали себя моими женихами и вечно соревновались в умении поухаживать. Васька все мне груши с яблоками таскал. А Валечка... Он был таким славным парнем, застенчивым, очень мало рассказывал о себе, не в пример Ваське... Валя любил вытащить меня среди ночи из постели и увести куда-нибудь. Все равно куда: на луг, в сад, а то и на крышу сарая – показать, какую звезду он назвал моим именем этой ночью. Представляешь, я прыгала к нему с подоконника, и мы бежали, взявшись за руки.

– А что же Лукашин?

– Васька не знал о наших ночных прогулках. Когда узнал, обиделся. И потом предложил... – Я часто-часто заморгала, пытаясь прогнать слезы, которые всякий раз оказывались рядом, стоило мне начать вспоминать об этом. – И потом предложил устроить это дурацкое, по сути, состязание на храбрость. Они по очереди должны были влезать под этот земляной мост, а я... А я должна была прыгать сверху... Целых десять минут. Кто струсит и не выдержит, тот считался проигравшим и тот должен был оставить меня в покое.

– Лукашин полез первым, – задумчиво произнес полковник, пропуская мои волосы сквозь пальцы. – А Валентину не повезло...

– Да. Я до сих пор не могу представить, почему это случилось. Я же и сама упала, расшибла колени, лоб. Из носа кровь хлынула ручьем. Я ревела и звала на помощь.

– А что Лукашин?

– Он утащил меня оттуда и начал уговаривать не рассказывать никому о том, что случилось. Потом увел домой, там как раз никого не оказалось. Тетка вместе с мужем поехала в город. А женщина, которая помогала им по хозяйству, куда-то отлучилась. Васька влез в аптечку, вытащил какие-то таблетки и накачал меня ими. Я проспала целых два дня. А когда проснулась, то все уже все знали.

– Откуда ты знаешь об этом? Ты же не разговаривала тогда, значит, не могла ни у кого спросить?

– Васька меня навещал и рассказал обо всем. Мои молчали, как партизаны. Были донельзя озадачены моим состоянием, а о трагедии не упомянули ни разу в моем присутствии. Лишь однажды я подслушала, как тетка вздыхала и говорила тете Соне: «Ах, бедный мальчик», «Как жаль бедного мальчика»...

Я надолго замолчала, пытаясь справиться с горечью от накативших воспоминаний. Голова моя покоилась на груди полковника, руки его не творили ничего противозаконного, лишь тихонько поглаживали меня по волосам, поэтому отстраняться от него я сочла за лишнее. К тому же на его груди мне было хорошо и покойно. Наверное, про таких мужиков говорят, что за ними, как за каменной стеной. Нет, его жена все-таки дура! Может, он и не романтик, излишне прямолинеен и иногда даже черств, но что честен и надежен, тут сомнений не было. Странно вообще, что поначалу он попал у меня под подозрение вместе со своей дочерью. Еще тогда бы стоило приглядеться к нему повнимательнее, поговорить по-человечески, выяснить все, глядишь, половины тех бед, что случились, не произошло бы...

– Это и есть мой скелет в шкафу, – задумчиво пробормотала я и тут же в преддверии его дальнейших расспросов поспешила добавить: – Но мстить мне не за что и некому! Валентин был сиротой и так же, как и я, жил у тетки. Вернее, он жил в интернате. Тетка брала его на каникулы к себе. Она умерла. Мне тетя Соня как-то однажды об этом сказала. Может, горя не вынесла, может, еще что... Но у нее никого, кроме Вали, не было, так что месть с этой стороны исключается.

Полковник продолжал молчать, не переставая теребить пряди моих волос. То ли разомлел, то ли размышлял, пойди догадайся. Я решила терпеливо дожидаться окончания повисшей паузы и принялась рассматривать пейзаж за окном. Пейзаж как пейзаж. Два ряда пятиэтажных домов. Две пешеходные дорожки, обсаженные американскими кленами. Клумбы с чахнувшими от пыли астрами. Чуть дальше виднелся бок магазина. Машины... Да, да, именно машины!

– Ты заметил? – шепотом спросила я и, выпрямившись, ровно села на своем сиденье.

– Что именно?

Либо полковник окончательно потерял бдительность и разум от близости со мной, либо своим непониманием хотел усыпить мою тревогу, но выглядел он почти безмятежным, когда я начала ему говорить о двух машинах, что расположились под сенью американских кленов метрах в тридцати от нашей «копейки».

– Сашенька, ну перестань. Ну, стоят две машины, и что с того?

– Они ехали за нами от самого гаражного кооператива! Я точно помню, просто не акцентировала внимания на этом. Думала, это случайность. А когда нас развернуло поперек дороги и потом мы съехали на обочину, они проделали тоже самое! Хватит прикидываться, Иван, ты не мог их не заметить в зеркале заднего вида. Признавайся, заметил?

– Ну, заметил, и что с того? – Иван посуровел и принялся постукивать пальцами обеих рук по баранке руля. – Мало ли кто где ездит... Ну остановились они следом за нами, может, живут здесь?

– Почему тогда никто из машин не вышел? Вон, смотри... Как сидели, так и сидят.

Темно-бордовая «девятка», стоящая ближе к нам, была под завязку заполнена народом. Рассмотреть с такого расстояния точное количество пассажиров мне не удавалось, но что там сидели не один и не два человека, я видела отчетливо. Второй автомобиль – «Опель» грязно-серого цвета – был с тонированными стеклами. Разглядеть что-либо в его салоне было невозможно.

Машины стояли, не делая никаких попыток тронуться с места. Численный состав в салонах тоже не менялся. Никто не выходил, и никто туда не подсаживался. Стояли мы на этом месте минут десять, никак не меньше. И они тоже...

– Это слежка за нами, полковник. Хочешь проверить?

Без лишних слов Иван завел машину и медленно поехал вперед. «Девятка» и «Опель» двинулись следом.

– Видимо, ты права, Саша, – озадачился он. – Странно, что я сам не обратил на это внимания. Видишь, как твое присутствие на меня действует, а ты еще говоришь...

– Я ничего не говорю, между прочим! Я просто не хочу никаких решений, никаких шагов ни в одну из сторон, пока наши дети не будут найдены и пока весь этот кошмар не закончится! Это так тяжело понять? – почти закричала я и отчего-то жутко разозлилась на него, такого уравновешенного и спокойного даже в немыслимых ситуациях. – Ты совсем забыл, зачем мы здесь?

– Нет...

– Тогда к чему все это? Твои признания и все такое... Разве время сейчас? Дети пропали... У нас похитили наших детей! Я вообще удивляюсь, как я сохранила рассудок до сих пор! Это, наверное, злость на Славку за его выкрутасы спасла меня от безумия. Мне некогда было бояться, потому что все это время я задавалась лишь одним вопросом: как такое могло произойти с моим сыном?.. А сейчас... – Я резко крутнулась на сиденье и уставилась через заднее стекло на две машины, в точности повторяющие траекторию нашего движения. – Они все еще едут за нами, Иван! Интересно, чьи это люди? Может, им известно что-то о Славке и Вике? Может, спросим у них?