Елена Ханга - Третье пророчество

Швед прочитал весь текст по бумаге, которую взял со стола, медленно, будто на вкус пробуя каждое слово.

– Здесь тоже, конечно, есть некоторые странности. Никто никогда в Ватикане не объяснил, например, откуда внутри этого текста вдруг взялись кавычки. Если это изложение событий, собственноручно написанное Люсией, то откуда бы взяться кавычкам? Ведь предполагается, что это ее текст, так сказать, от первого лица. Или она цитирует саму себя? Лично я никак не могу взять это в толк. Но допустим, допустим, что все это тоже мелочи. Не сомневаюсь, что для таких тупиц, как я, у Ватикана припасено не одно, а целый десяток объяснений. Но остаются вопросы куда более масштабные и интересные, на которые Ватикан так внятно и не ответил.

Итак, предположим, что это и есть тот самый заветный текст третьего секрета Фатимской Девы. Что же означает такое видение? Едва предав его гласности, Святой Престол созывает пресс-конференцию, чтобы дать объяснение ему, свою трактовку, без которой, конечно, мир ни в чем не разберется, будто бы текст составлен на каком-то инопланетном языке. И на этой пресс-конференции епископы и кардиналы на полном серьезе, ничуть не смущаясь присутствием мировой публики, подают нам это якобы пророчество Девы Марии о покушении на папу римского 13 мая 1981 года. Да за кого они держат человечество? При чем здесь тогда разрушенные города в Италии в двадцатом веке и трупы христиан разных сословий? При чем здесь солдаты, убивающие священников пулями и стрелами? Между прочим, по всем религиозным канонам, стреляющие солдаты и наемные убийцы наподобие Агджи, стрелявшего в папу, – явления совершенно разной природы!.. Но главное, позвольте вас спросить! – Шведский тролль с искренним возмущением посмотрел на Потоцкого. – Если бы речь в третьем секрете действительно шла о покушении на папу в восемьдесят первом году, то для чего, скажите на милость, нужно было хранить эту тайну еще почти двадцать лет после того, как оно уже состоялось? По каким таким высшим ватиканским соображениям? Или им понадобилось двадцать лет, чтобы наконец сообразить, какая может быть трактовка у этого секрета? Ничего у них не сходится – ничего!

– Постойте, вы хотите меня убедить в том, что опубликованный третий секрет – подделка? Не нужно на это тратить столько времени и энергии, дорогой Эрик, – развел руками Потоцкий. – Если требуется, я вам могу только подкинуть дровишек в ваш костер. В первых двух секретах Фатимской Девы она предупреждала о глобальных мировых катастрофах – двух мировых войнах. А в третьем – самом главном – вдруг говорит всего лишь о покушении на понтифика, – при всем моем самом глубоком уважении к Иоанну Павлу Второму это событие несопоставимо более мелкого масштаба. Далее. Трудно себе представить, чтобы Ватикан, который почти все прошлое столетие по каким-то явно очень серьезным причинам прятал и перепрятывал главный секрет Фатимской Девы, вдруг решил начать жизнь с чистого листа, перешагнув миллениум. И скорее всего опубликованный Святым Престолом текст если и имеет какую-то связь с настоящим секретом Фатимы, то лишь частично. Либо мы имеем дело лишь с фрагментом, либо с чем-то очень хорошо и тщательно отредактированным. И заботливые редакторы сделали все от них зависящее, чтобы нечто очень важное, очень многое объясняющее так и не вошло в окончательный вариант этого текста. Конечно, им было бы куда легче, если бы им и вовсе позволили придумать этот третий секрет самим, так бы было куда спокойнее. Но лично мне кажется, что у них могло быть два серьезных препятствия для такого уж совсем вольного решения проблемы.

– И каких же? – быстро спросил тролль, внимательно следивший за речью Потоцкого.

– Первым препятствием могла бы стать сама сестра Люсия. Похоже, в чем-то она и пошла на компромисс со Святым Престолом, но, похоже, были определенные рамки этого компромисса, раздвинуть которые Ватикан уже не смог.

– А второе препятствие?

– Иоанн Павел Второй, который, как и сестра Люсия, знал подлинное содержание третьего секрета. И вполне мог заключить с кардиналами свой собственный компромисс... В конце концов, именно его решение в Ватикане было определяющим. Дело другое, какие там войны происходят за то или иное решение понтифика, – это, впрочем, не наше дело. Но понятно одно. Каждый, кто имел возможность познакомиться с настоящим третьим секретом Фатимской Девы, сталкивался с чем-то страшным и неожиданным. С чем мы все еще не знакомы. Иногда мне кажется, что, может быть, это и к лучшему.

– И тем не менее, – чуть было не ухмыльнулся довольный шведский тролль, – вы здесь, господин Потоцкий, как раз из-за того, что хотите узнать нечто страшное и неожиданное.

– Еще немного времени, – поднял бровь Потоцкий, – и я вообще перестану понимать, зачем я здесь нахожусь. Смею напомнить, что вы с самого начала нашего уже, на мой взгляд, затянувшегося знакомства сообщили, что имеете какие-то документы, которые могли бы мне предложить на продажу. И я до сих пор не имею ни малейшего понятия, о чем идет речь.

«Хотя не очень-то мне это и надо», – тут же отметил он про себя.

– Вернемся к сестре Люсии, – предложил тролль, сделав вид, что не заметил раздражения у своего гостя.

– Как, опять? – весело изумился Потоцкий, но тролль снова не обратил на его реакцию никакого внимания.

– Всю свою жизнь она живет под полным и неусыпным контролем Ватикана. Но есть и другое обстоятельство. Вся ее жизнь с семнадцатого года, то есть с самого детства, посвящена только одному событию – явлению Фатимской Девы, единственной свидетельницей которого она осталась. Она не может не знать о том, как в Ватикане обращаются с откровениями, полученными от Фатимской Девы, она не может не видеть этого, даже оставаясь всю жизнь за стенами монастыря кармелиток. Что же она, глубоко религиозная девушка, могла предпочесть – выполнить волю Девы Марии или послушаться инструкций кардиналов и епископов?

– Зависит от характера, – съехидничал Потоцкий.

– Бросьте, вы сами указали на то, что с характером скорее всего там было все в порядке. Она отдавала себе отчет в том, что любая ее записка подвергается жесточайшей цензуре, и не так уж ей это нравилось. Да и если Дева Мария продолжала являться ей в видениях и впоследствии, то понятно, какой выбор она могла сделать...

– Не могу поверить, что это говорите мне вы, господин Густавссон. Потрясающий аргумент в устах такого коммерсанта, как вы.

– Вы можете сколько угодно иронизировать, – невозмутимо сказал швед, – но в данном случае мы скорее всего имеем дело с очевидными фактами...

– Знаете что, вам осталось только сказать, что вы хотите мне продать собственноручные письма, написанные Фатимской Девой.