Татьяна Устинова - Колодец забытых желаний

— Тебя мать, что ли, прислала? Денег опять дать?!

— Н-нет! — быстро и горячо воскликнул Федор. — Она даже не знает, что я здесь… у вас.

— Ты у меня, да, — язвительно сказал отец. — Но мне некогда с тобой валандаться! Что тебе от меня нужно?

Федор не знал, как начать. Он не знал, что говорить. Он вообще больше ничего не знал!

Ночью он продумал до десяти редакций предстоящего разговора, и некоторые казались ему вполне убедительными, но теперь выходило, что он вообще не может рта раскрыть.

Слюнтяй, тряпка, Светка права!..

Тут он вспомнил про Светку. Он и не забывал о ней, но в эту секунду он услышал, на самом деле услышал, как она горько плачет в трубку, и никто, никто на свете, кроме него, не сможет ей помочь! Они все пропадут — и Светка, и мать, — и только он один будет в этом виноват.

Вот вам и свобода!..

— Ну, как хочешь. — Отец пожал плечами, вынул руки из карманов и знакомым движением откинул назад длинные волосы. — И больше сюда не являйся! А то проложил дорогу, будешь теперь таскаться!

Это Федора задело. Все-таки он никогда не таскался к отцу и ничего у него не просил!

— Зачем тогда вы меня приняли? — мрачно спросил он и тронул ногой свой рюкзак. — Если сразу выгоняете?..

— Даже не надейся, — сказал отец весело, прошагал к двери в приемную и настежь распахнул ее, — вовсе не потому, что я мечтал с тобой повидаться! Но ты вроде как мой сын, и могло получиться неловко. У нас с тобой фамилия одна, а я вроде как тебя не принимаю! Понял, олух? И давай, давай отсюда. Ко мне сейчас должны прийти.

Все это он договаривал уже у раскрытой двери, за второй маячила еще одна секретарша сказочной красоты. Но те, внизу, были как из рекламы образцового офиса, а эта, из приемной, была словно из рекламы интимных услуг по телефону. У нее были пухлые губы, намазанные яркой помадой, декольте и какая-то на редкость порочная походка. Еще когда она провожала Федора в кабинет, он никак не мог оторвать глаз от ее задницы, хоть и старался изо всех сил не смотреть.

— Ну, спасибо тебе за визит вежливости, и пока!

— Подождите, — попросил Федор и поднялся в волнении. — Я сейчас все вам… расскажу.

— Да не надо мне ничего рассказывать, я занят!

Он ничем не был занят, и это было совершенно очевидно. Телефон даже и в приемной не позвонил ни разу, и порочная красавица раскладывала на компьютере пасьянс, а больше ничего не делала!

— Подождите, — повторил Федор умоляюще. — Мне… очень нужно, правда.

Отец помедлил возле открытой двери, а потом приказал красавице:

— Лада, дайте мне кофе и сигарету, — и закрыл дверь в приемную. — Говори, только скорее. Вот сделаешь один раз в жизни доброе дело, а потом хлебаешь за свою доброту! Я слушаю. Коротко и ясно.

— Помогите мне, — попросил Федор, ненавидя себя за жалобный тон. — Пожалуйста.

Отец молчал. Он снова подошел к окну и стал смотреть на плывущую в морозной дымке Москву.

— Ну?! Да что ты мямлишь все время! Мать воспитала!..

Федор вытер о джинсы мокрую от пота ладонь.

— У меня случайно оказались… ценности. Меня попросили их оценить и продать. — Он врал и был совершенно уверен, что отец моментально догадается, что все это вранье. — Я их… продал. А потом оказалось, что их нужно вернуть. А тот человек, которому я ценности продал… ну, короче, он не хочет отдавать. А мне нужно, понимаете, очень нужно их вернуть! Это… — он хотел было сказать «вопрос жизни и смерти» и не стал, — это очень важно!

Пока он говорил, отец отвернулся от окна и теперь с интересом рассматривал Федора. С интересом и насмешкой.

— Какие ценности? — спросил он, не дав ему договорить. — Ты что, с дурьей башки кому-то чего-то втюхал, а теперь хочешь все отыграть обратно?

— Ну да, да, в некотором роде! А тот человек… он не хочет отыгрывать, понимаете? А оказалось, что он мало заплатил, а теперь мне говорят, чтобы я вернул, а как я верну, когда он не отдает?!

Отец откинул голову и захохотал, показывая крепкие белые зубы. Федор смотрел на него почти с ненавистью.

Он пришел за помощью, он совершенно точно знал, что отец — единственный человек, который может ему помочь, а тот хохочет. Хохочет!..

— И чего ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы вы помогли мне вернуть то, что я… отдал, — быстро выговорил Федор и скосил глаза на какую-то картину на стене, чтобы не смотреть на отца.

Боже, помоги мне, почему-то пронеслось у него в голове. Боже, если ты есть, помоги мне сейчас!

— Как ты это себе представляешь? — спросил отец весело. — Ты чего-то втюхал, взял за это деньги — заметь, я даже не спрашиваю у тебя, что именно ты втюхал! — а теперь хочешь, чтобы я помог возвратить?!

— Я попал в беду, — сказал Федор, косясь на картину. — Я прошу вас… я вас очень прошу…

— Да не надо меня просить, мать твою!.. — вдруг закричал отец, и это было так неожиданно, что Федор вздрогнул. — Вот мамка вырастила мужика! Какой ты мужик, если тебе нянька нужна?! Чего-то продал, да еще не за те деньги, а теперь давай обратно возвращать! И правильно тот мужик делает, что тебе не отдает ничего, вас, недоумков, надо учить и учить, но вы не выучитесь ничему!

— Это очень серьезно, — умоляюще произнес Федор, — вы понимаете?! Мне нужно все вернуть, а я не могу! Помогите мне! У вас же есть…

— Что у меня есть?!

— Охранники. Помощники. Как они называются?.. — Федор вдруг с ужасом понял, что сейчас заплачет, вот просто заплачет, и все тут, и еще он понял, что отец не станет ему помогать.

Он не стал бы ему помогать, даже если бы Федор тонул в холодном море, а отец проплывал бы мимо на яхте.

Он просто стоял бы и смотрел, как Федор тонет, и напоследок, в самую-пресамую последнюю секунду перед тем, как вода захлестнула бы Федоровы легкие, еще презрительно сказал бы с палубы, что его сын, выращенный мамочкой, слюнтяй и слабак. Для чего такого спасать?.. Все равно от него никакого толку!

— Мои помощники не про твою честь! — Отец потер лицо, словно смахивал паутину. — Еще охранников каких-то придумал! С чего ты взял, что я полезу в твои дела?! Как тебе в голову это пришло?!

— Я думал, вы поможете мне договориться!

— Пусть мамочка твоя договаривается! Она это умеет! А мне недосуг с тобой валандаться! Тебе сколько лет, мужик?

— Двадцать пять, — сквозь зубы вытолкнул Федор.

— Вот именно. Ладно бы пять!

— Ты не помогал мне и когда было пять тоже, — тихо сказал сын. — Никогда.

— Что?! Что ты бормочешь?!

Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы дверь в кабинет, словно парящий над Москвой, не распахнулась и легкий и веселый голос не провозгласил с порога:

— Привет, папуля!

Федор подскочил, как ужаленный. Это было почти невероятно, но ему показалось, что и отец тоже подскочил.

Подскочил, но быстро взял себя в руки.