Татьяна Устинова - Колодец забытых желаний

Но Олег Петрович сказал — я приеду.

Скорее всего, он тоже может обмануть, и тогда все усложнится в миллион раз. Если нынешним утром Федор чувствовал в себе силы противостоять каким-то там подонкам, то бороться с Олегом Петровичем глупо и бессмысленно, это он понял, как только его увидел вчера.

Эта мысль точила его, и, пока мать была в ванной, он несколько раз подходил к окну с ободранной калькой и смотрел вниз, но машины, похожей на подводную лодку, не было у них во дворе.

Он кусал ногти, смотрел вниз и ждал.

И вот дождался.

Гена со всего маху хлопнул его по плечу и сказал:

— Здоров,парень!

Протиснулся в комнату и вежливо поздоровался с матерью:

— Доброго вам денечка!

— Здравствуйте, — пробормотала мать. — А вы… кто?

— Мама! Я же тебе говорил!

— Меня зовут Олег Никонов, — представился Олег Петрович. — А вы мама… нашего Панурга?

Федор ничего не понял.

— Это моя мать, — счел нужным пояснить он. — Вероника Павловна. А это те люди, ну, я же рассказывал!

— Панург — это из Рабле, — скороговоркой выпалила мать. Ей было явно неуютно под взглядом Олега Петровича. — «Пантагрюэль». Панург проныра и бесстыдник.

— Зато у него есть чувство юмора и здравый смысл, — возразил Олег Петрович. — Как у нас с чувством юмора и здравым смыслом?..

— Не знаю, — растерялся Федор.

— Спасибо вам, — сказала Ника незнакомому человеку. — Вы его выручили вчера!

— Не по своей воле, — тут же возразил Олег Петрович.

— Все равно выручили, — тихо повторила Ника.

— Разрешите мне снять пальто?

— Да-да, конечно, — засуетилась Ника, — проходите, пожалуйста, располагайтесь!

Это «располагайтесь» было совсем уж некстати, и у Федора от стыда за мать покраснели скулы. Однако Олег Петрович не фыркнул оскорбительно и не сказал, что «располагаться» ни за что не станет.

А отец бы сказал, с некоторой гордостью за Олега Петровича подумал Федор.

Мать забрала у Никонова куртку — легкую, невесомую, с меховым пушистым воротником, пахнущую вкусным одеколоном, и повесила на вешалку поверх своего пальтишка. Куртка на вешалке выглядела странно, как будто на свалку случайно выбросили новенькое бальное платье.

Мать вернулась в комнату, где было очень много мужчин — так ей показалось с перепугу. Она прищурилась на Олега Петровича и потом перевела взгляд на Гену.

— Может, кофе? Или чаю?

Олег решил, что лучше соглашаться, — она была явно не в своей тарелке, и кофе с чаем ее отвлекут.

— А у вас есть молоко?

— Молоко? Ах, молоко! Да, есть, наверное. Вы хотите горячего молока?

Это «горячее молоко» понравилось ему. Собственно, ему и Панург понравился!..

— Нет, я хочу чаю с молоком. Очень крепкий чай и немного молока.

— И чай наливать в молоко, а не наоборот! — провозгласила Вероника и улыбнулась, как будто устыдилась.

— Совершенно точно, — подтвердил Олег Петрович. — Вы были в Англии?

— Я читала об английских традициях.

— Нам повезло, — себе под нос сказал Олег Петрович, но так, чтобы она услышала.

Она услышала и покраснела.

На вид ей было лет сорок или около сорока, хотя на самом деле должно быть больше. Есть такие женщины, которые стареют медленно, несмотря на то что не посещают салонов красоты и пластических хирургов! То ли гены у них такие, то ли Венера за что-то их любит — или кто там из богинь отвечает за женскую красоту? Афродита, что ли?..

У этой женщины было молодое круглое лицо, ясные глаза, яркий рот и румяные щеки. Короткие волосы торчали в разные стороны и завивались колечками. Она была немного полновата и все одергивала водолазку, стеснялась так, что ли!.. Олега смешило это ее движение, словно она стремилась натянуть эту самую водолазку до колен, чтоб уж точно никто ничего не смог разглядеть!

— Вероника… как вас по отчеству?

— Вероника Павловна, — торопливо подсказала она.

— Вероника Павловна, когда вы узнали, что из Музея изобразительных искусств украли ценности?

— Вчера, — очень стараясь быть полезной, ответила Вероника. — Вот как раз вчера вечером мне Вера Игнатьевна позвонила, и я сразу стала искать Федора, потому что какой-то человек мне сказал, что…

Гена стоял посреди крохотной комнатки, как скала, а второй, самый главный, на которого ее сын смотрел как на бога, медленно подошел к книжным полкам и стал трогать корешки. Совсем как Федор.

— …что они не могут его разыскать и что я должна его найти и передать ему, что его ищут…

— Я не понял: кто кому и что сказал и кто кого должен найти?

Вероника и сама знала, что говорит слишком быстро и не слишком понятно — от страха так говорит, от неловкости!.. Еще, не дай бог, этот человек, трогающий корешки книг большой рукой, совсем не такой, как у Федора, но тоже очень мужской, сочтет ее дурой!..

Щеки у нее вспыхнули, и она прижала к ним ладони.

— Вы недоговорили, — продолжал Олег Петрович, пристально на нее глядя. Хоть бы отвернулся, что ли, не смотрел так пристально!.. — Кто кого должен искать?

Вероника перевела дыхание.

— Вы… простите меня, пожалуйста, я что-то плохо соображаю. Я Федора всю ночь искала, а он, оказывается, дома был. Вы… правда хотите нам… помочь?

— Помочь, — повторил Олег Петрович. — Помочь…

Он понимал, что именно она хочет спросить, но объясняться ему не хотелось. Собственно, что он мог объяснить?..

Что Василий Дмитриевич был его старик? Его собственный старик, и его убили? И он, Олег, теперь должен спасти хотя бы репутацию покойного — ведь старик на самом деле никогда не имел дела с крадеными ценностями, а тут его «бес попутал»!

Или что молодым быть нелегко? И еще что-нибудь про Блеза Паскаля? Или что тогда, в переулке, он увидел странного человека и его жизнь на миг остановилась и пошла в другую сторону?

Или что Федор сопротивлялся тем двоим, хотя сил у него явно недоставало, а Олег Петрович к сорока годам научился ценить в людях умение бороться? Ну, хоть бы за себя! Или, может, за близких! А за близких Федор тоже пытался бороться — за мать и за ту девицу, которая, по всей видимости, и была главной вдохновительницей всех его бед! У него явно недоставало сил для этой борьбы, но он же пытался!

Ничего такого, конечно, Олег не мог сказать этой женщине, у которой, как у девочки, загорелись щеки, когда он вдруг взглянул попристальней!..

Он и не стал говорить.

— Я оказался замешанным в кашу, которую заварил ваш сын, — сказал он холодно. — Я спасаю репутацию человека, который был мне дорог. Только и всего.

Это объяснение было понятным и логичным, и Вероника приняла его.

— Вчера у нас на работе была милиция, — начала она. — Марья Трофимовна, это начальница Фединого отдела, позвонила мне и спросила, где Федор. Я сказала, что не знаю, а она передала трубку какому-то человеку, и вот он как раз и велел мне найти Федора как можно быстрее. Он сказал, что это в его интересах, и… и все такое. Я сразу кинулась искать сына. Ну, не совсем сразу, потому что…