Юлия Латынина - Стальной король

Второй охранник, вскочивший тем временем на ноги, попытался было ударить Дениса ногой в живот. Драться ногами он был не великий мастер, удар вышел медленный, и Денис без труда захватил его ногу и перевернул: охранник кувыркнулся в воздухе, что твой теннисный мячик, и на вираже въехал носом в пол.

Ольга растерянно жалась в углу.

В следующую секунду Денис боковым зрением увидел кулак Негатива в трех сантиметрах от своей челюсти. Денис нырнул вбок, уходя от удара, и тут же Негатив въехал ему левой рукой под дых. Денис согнулся, ударяясь лицом об услужливо подставленное колено бандита. Дикая боль пронзила разбитые губы, Денис заполошно вскрикнул и отлетел назад, прямо в гостеприимные объятия набежавших в комнату братков.

Он стряхнул одного или двоих, но остальные вцепились в него мертвой хваткой, и через мгновение он стоял перед Негативом с заломленными локтями.

— Что, — сказал Негатив, — понравилась соска? Небось, уже успел перепихнуться? Разделяю и понимаю. Крайне вкусная бикса, особенно когда она тебе на флейте играет, а кореш ее в это время с другого конца нажаривает…

Денис дернулся, как мертвая лягушка, к лапке которой поднесли электрический провод. Чернореченский пахан стоял перед следователем где-то в метре, сжав кулаки и развернувшись в стойку, и глаза его блестели сумасшедшим светом, как две фары накатывающегося в ночи поезда. «Убьет!» — вдруг мелькнула дикая мысль, и тут же Денис понял, что мысль эта несообразна и нелепа, — даже самый крутой российский вор не станет с первого захода и при куче свидетелей мочить важняка, который, по большому счету, и нахамить-то ему не успел. Если, конечно, у вора не поехал шифер. А Негатив вел себя странно и нагло, и может статься, что шифер у него все-таки поехал, и тогда…

— Ах мы какой смелый, — пропел Негатив, — чуть что не по нам, и мы по морде… прям как у себя в кабинете… А нас никто не обидит, мы ментяра московский… так?

Движение бандита было таким стремительным, что сначала по комнате разнесся глухой стук удара, а потом- звук запоздало хлопнувших друг о друга складок ткани. Денис застонал и сделал попытку прикрыть руками пах- а именно туда пришелся удар начищенного ботинка.

— Чего, Денис Федорыч, — усмехнулся безумными глазами Негатив, — яичек жалко? Только он положил глаз на наших баб, а тут ему, понимаешь, раз — и все его хозяйство через мясокрутку.

Зеленые и крупные, как девятимиллиметровый патрон зрачки Негатива смотрели прямо сквозь Дениса, не мигая.

— Ну что, давай договоримся так: сколько раз я тебя ударю, столько раз я ее и беру, сколько раз ты меня достанешь — столько и тебе обломится…

Он придвинулся вплотную к полумертвому от боли Денису и с силой всадил ему кулак под ребра. Денис охнул и обвис на руках державших его бандитов.

— Что ж ты не дерешься? — спросил Негатив.

Второй удар бандита пришелся под ложечку, Денис согнулся и тут же заработал коленом под подбородок.

— Три ноль в мою пользу, — сказал Негатив.

В следующую секунду Денис оттолкнулся ногами от пола, используя державших его бандитов как точку опоры. Соединенный удар обеих ног пришелся Негативу в грудь. Бандит мячиком отлетел к стене.

Денис приземлился на обе ноги, аккуратно перехватил руку оторопевшего противника и перекинул его через себя. Тут же один из быков с силой вломил ногой по коленной чашечке, Денис, охнув, присел и краем глаза заметил занесенный кулак и тускло блеснувшую рукоять «ТТ».

Затем мир взорвался белым светом и перекосился, как картинка на экране неисправного телевизора, вздыбившийся паркет хлестнул Дениса по лицу, и после этого в голове Дениса отключили изображение и звук.

Когда Денис очнулся, была еще ночь. Он лежал как-то чрезвычайно неудобно; в спину словно упиралось донышко разбитой бутылки, и далеко-далеко вверху сверкали крошечные звезды, похожие на осколки лобового стекла, вылетевшего на черный асфальт при встречном столкновении.

Вокруг чрезвычайно воняло.

Денис пошарил за спиной и в самом деле вытащил разбитую бутылку, только не донышко, а носик. Он помотал головой и понял, что лежит в мусорном контейнере напротив ресторана «Сирена».

Денис перевернулся и стал смотреть в черный небосвод. В душе было пусто, словно ее вскрыли, как консервную банку, и ложкой выгребли просроченное содержимое.

Где-то хлопнула дверь, и над контейнером нарисовался тощий парнишка с ведром, полным рыбных очисток. Парнишка во все глаза глядел на окровавленного человека в баке.

— Ну что уставился, — сказал Денис, — помоги выбраться.

Парнишка поставил ведро и протянул ему руку.

Кто сказал, что обкомовский распределитель умер? Кто сказал, что минуло время бесплатной колбасы выделяемой передовым участникам битвы за светлое будущее человечества, и отныне все и везде можно купить только за деньги? А рестораны, казино и девочки, дивные девочки с тонкими опытными пальчиками и гладко выбритым лобком, — в каком ресторане с мэра или губернатора возьмут деньги?

Так или примерно так, должен был думать мэр города Чернореченска Геннадий Курочкин, спускаясь с крыльца ресторана «Сирена» в самом превосходном расположении духа.

Ввиду присущей ему застенчивости господин Курочкин вышел из кабака через задний ход, не желая смущать своей особой какого-нибудь припозднившегося шахтера или иного отброса общества, который мог бы заинтересоваться: а на какие такие шиши гуляет мэр города в самом дорогом бандитском кабаке, и не эти ли самые шиши были направлены в город в помощь бедствующим шахтерам? Хотя, как уже сказано, мэру все было предоставлено бесплатно, не считая рулетки в задних комнатах, да и с рулеткой дело; обошлось. Мэр просадил не больше трехсот долларов, а что такое триста долларов в наши дни для мэра, господа?

Не далее как вчера господин Курочкин подписал распоряжение о введении какого-то нового налога, называлось- налог на содержание футбольной команды, а поскольку футбольной команды в городе отродясь не было, налог шел прямиком во внебюджетный фонд города. А фонд этот мэр не без веских на то оснований рассматривал как свой собственный карман.

Ночь была дивная- теплая августовская ночь, и звезды с небес перемигивались со сверкающей вывеской «Сирены», далеко-далеко, на разъезде, гудел безутешный тепловоз на перегороженном шахтерами пути, и из распахнуты окон крутого кабака орал на весь мир Май Джексон.

Авто мэра мягко подъехало к самым ступеням ресторана, и телохранитель Курочкина, обогнув патрона, предупредительно распахнул заднюю тонированную дверцу.

В следующую секунду раздался легкий шум, словно кто-то открыл бутылку с шампанским, и Курочкин увидел, как его телохранитель согнулся напополам и медленно-медленно осел на тротуар.