Юлия Латынина - Стальной король

На крыльце городского УВД бандитов ждали двое: начальник милиции Александр Могутуев и генеральный директор Ахтарского меткомбина та Вячеслав Извольский. С флангов директора прикрывали два амбала. Взгляд Извольского пропутешествовал по колонне пленников, скользнул по Негативу и наконец задержался на Денисе Черяге. Денис опустил глаза.

— Ты извини, Негатив, — послышался бархатный голос Извольского, — У меня в одиннадцать встреча с делегацией ЕБРР, не было у меня времени в Вычугаевку съездить. Вот я вас и решил сюда пригласить.

— Это тебе с рук не сойдет, — спокойно сказал Негатив. Он дышал тяжело, как бык после случки, и левой рукой невольно прижимал бок, в который от души саданули шнурованным омоновским сапогом.

Извольский неторопливо повернул голову. В своем дорогом костюме и легком плаще он ужасно напоминал удава, высматривающего себе жертву из шеренги скованных наручниками кроликов.

— А-а, Денис Федорович, — протянул он, глядя в глаза Черяге, — как же так? Вы, по-видимому, совсем не дорожите своей работой? Наверное, мало зарабатываете, несмотря на новенький внедорожник?

Черяга спокойно посмотрел в глаза гендирек-тору.

— Мой брат был дерьмо, — негромко сказал Черяга. — Но ты его убил не за то, что он был дерьмо. А потому, что ты дерьмо сам. К Луханову это тоже относится.

Улыбка Извольского была как улыбка медведя. Медведь вообще, как известно, не улыбается. Он только показывает зубы. Потом Извольский размахнулся и со страшной силой влепил Черяге кулаком под солнечное сплетение. От оседлой жизни Извольский потерял былую легкость и технику, и в других условиях Денис мог бы легко уйти от удара. Но Дениса уже как следует избили, и вдобавок он был прикован наручниками к омоновцу в маске. Под ложечкой разорвалась страшная боль, и Денису показалось, что под ребра ему въехало не иначе как двутавровой стальной балкой производства Ахтарского металлургического комбината. Он коротко хрипнул и упал на колени. Новый удар — на этот раз носком черного, тщательно начищенного ботинка, — пришелся под подбородок. У Дениса сперло дых, он на миг потерял сознание, но очнулся почти сразу, упираясь глазами в бетонный поребрик тротуара, густо заплеванный и забросанный всякой дрянью, не поместившейся в переполненной чугунной урне, украшавшей собой вход в ментовку.

Омоновец, к которому он был пристегнут, повел рукой, и Дениса рыбкой развернуло на асфальте. Следак приподнялся и глянул в холодные и голубые, как раствор медного купороса, глаза директора. Вот такие же глаза, наверное, были у средневекового барона, когда он приказывал отрезать уши у чужого посла или затравить его собаками… Великий герцог Ахтарский…

— Ты что делаешь? — прохрипел Денис. — Ты кого бьешь?

— Что? — поднял брови Извольский. — Парень, по-моему, бредит. Саша, я его что, пальцем тронул?

Начальник Ахтарского УВД Александр Могутуев, красивый, пожилой тувинец, явно не въехал в ситуацию. Все, что он понял, — это что Сляб ни с того ни с сего накинулся на одного из закоцанных подручных Негатива, — крепкого тридцатилетнего качка, правда, почему-то в скромном прикиде и без короткой бандитской стрижки.

— Не, — равнодушно сказал Могутуев, — ничуть вы его не тронули. Упал человек и мордой своей побился о ваши ботинки.

— Не стоило бы вам, Вячеслав Аркадьевич, бить человека из Генпрокуратуры, — подал голос со стороны Негатив.

Великий герцог Ахтарский надменно оглядел корчившегося у его ног следака.

— Не думаю, Денис Федорыч, что ты останешься работать в прокуратуре, сказал Извольский. Разве что дворником.

Извольский быстро что-то проговорил на ухо начальнику УВД и сошел с крыльца. Через мгновение темно-зеленый «брабус», сопровождаемый двумя «БМВ», уносил его на встречу с иностранными банкирами.

Бандитов стали набивать в обезьянник, а наиболее важных персон отцепили и повели в кабинет начальника УВД. Важными персонами оказались Негатив с Кунаком, а заодно и Черяга, — видимо, его отличили из-за очень уж нестандартного обращения с ним Извольского.

— Какие люди! — сказал начальник УВД майор Могутуев, когда троицу ввели в его кабинет, — ну ты посмотри, сам Негатив в гости пожаловал. Как, Негатив, бок не очень болит?

Негатив ничего не ответил.

— А тебе за что досталось? — полюбопытствовал майор, кивнув на Дениса.

— Я брат Вадима Черяги, — ответил Денис.

— А-а! Это из-за которого стрелку забили? Погоняло-то у тебя какое?

— Нету у меня клички, — с тихой ненавистью ответил Денис.

— И откуда ты такой без погоняла?

— Из Москвы.

— Ну! Работаешь где, или так — простой советский безработный с сотовым телефоном и «мерседесом»?

— Работал.

— А почему в прошедшем времени?

— В Генеральной прокуратуре я работаю. Следователем по особо важным. Могутуев протяжно присвистнул.

— Лешка, — позвал он, приоткрыв дверь, пойди глянь кто с Негативом на терку приехал!

Черяга опустил голову. О том, как в ментовке относятся к прокуратуре, он был осведомлен прекрасно, и не сомневался, что ахтарские менты из чистой классовой ненависти накатают на него в Москву не то что телегу, а целый товарный состав. Не говоря уже о том, что Вячеслав Извольский наверняка оставил специальное указание по этому поводу.

Вихрастая Лешкина голова просунулась в дверь.

— Ты посмотри, какая у нас тут благообразная компания собралась, насмешливо сказал начальник УВД, — президент ТОО «Снежинка», председатель благотворительного фонда «Закон и порядок», и даже, представь себе, важняк из Москвы.

— Это кто важняк?

— А вот он. Братан ихнего бригадира.

Глаза Лешки пропутешествовали по комнате и остановились на мятом человеке в вельветовой куртке и со стремительно зреющей дулей под глазом.

— Да, — сказал Лешка, — недолго ему в следаках ходить. Тебя как звать-то, следак?

— Денис Черяга, — это ответил начальник УВД.

— Черяга? Это не ты который Шичина поймал?

— Ну я.

— Твою мать, — сказал растроганно начальник УВД, — что ж ты подставился-то? Негатив поднял голову.

— А кто такой Шичин? — подозрительно осведомился он.

— Да это не твоей части, Негатив, не бзди! Мальчиков господин Шичин любил, шестерых оприходовал отверточкой, да?

— Шестерых насмерть, — сказал Черяга, — и еще троих не дорезал.

Могутуев взглянул в глаза московскому следаку и тут же быстро отвел взгляд.

— Эх, во что же ты вляпался, Денис Федорович! — скорбно произнес он.

В следующую секунду дверь кабинета отворилась, и в ней показался не кто иной, как Премьер собственной персоной. Негатив дернулся, как на электрическом стуле.

— С-сука, — зашипел из угла Кунак.

Премьер даже не обернулся. Он подошел к начальнику УВД так близко, что тот невольно сделал шаг назад, отступая на дистанцию, нарушение которой наше подсознание невольно трактует как агрессию или излишнюю близость. Вор стоял, чуть покачиваясь на пружинящих ногах, и легкий летний пиджак не скрывал припухлости кобуры под плечом, — притом кобуры солидной, Премьер не жаловал мелких пушечек и носил с собой штучки не иначе как того калибра, который в Штатах кличут сорок пятым, а в России — девятимиллиметровым.