Владимир Колычев - Сыщик и вор — братья навек

— «Эгида»? Впервые слышу. Это ресторан такой?

— Да. Он открылся совсем недавно. И там, уверяю вас, ничуть не хуже, чем в «Урале»…

— Ладно. С вами я готов встречаться хоть на луне… Кстати, я ведь даже не знаю, как вас зовут.

— Лариса…

— Лариса и Женя — звучит…

— А вы шалун! — В ее глазах запрыгали бесенята. Даже Машу он не так хотел, как Ларису.

— Сегодня в семь вечера, у «Эгиды». Вас устроит? — Чувствовалось, что она тоже тянулась к нему.

— Нет, семь вечера — это слишком поздно… Почему бы не прямо сейчас?

— Но «Эгида» открывается только в шесть… Однако она прекрасно понимала, что он имеет в виду не только ресторан.

— А разве, кроме вашей «Эгиды», мало других мест?

— Кстати, я живу совсем одна. В двух шагах отсюда… — Ее щеки порозовели.

— И у вас, надеюсь, найдется бутылка мартини, — подхватил он.

— И не только это…

Щеки ее уже стали красными. Но она уже сказала «гоп». Осталось только перепрыгнуть. И Женя помог ей.

Лариса жила в двенадцатиэтажном доме, на втором этаже в пятикомнатной квартире. Евроремонт, стильная мебель — в ее доме пахло деньгами. Но Женя ловил только ее собственный запах. Ему было абсолютно все равно, в роскошных хоромах они или в жалкой лачуге. Лишь бы только быть с нею.

Женщины считали его красивым, даже неотразимым. Лариса не была исключением. Он нравился ей, это было написано в ее глазах. Да что там, она страстно хотела его. И этого ее глаза тоже не могли скрыть.

Она подошла к домашнему бару из мореного дуба, выставила на обозрение богатую коллекцию заморских вин и коньяков.

— Вы, Женя, как я поняла, предпочитаете мартини? — дрожащим от подступившего к горлу желания спросила она.

— Нет, я предпочитаю вас. — Он подошел к ней сзади и нежно коснулся губами ее уха.

Она не отстранилась. Напротив, прикрыв от наслаждения глаза, высоко подняла голову и прижалась к нему всем телом. Он ощутил упругость ее крепкого аппетитного зада. Больше терпеть не могли ни он, ни она…

— Я уже три месяца ни с кем не была, — прошептала она ему на ухо, когда после двухчасовой «борьбы» у них больше не осталось сил.

Он лежал в ее постели, на спине, и наслаждался убаюкивающим звучанием ее чудесного голоса.

— А с кем была? — лениво спросил он.

— С мужем…

— Вы в разводе?..

— Он погиб. Его убили бандиты…

Теперь понятно, почему она не любит бандитов.

— Коммерсантом был?

— А ты откуда знаешь?

— Ну на зарплату инженера такую квартирку, как эта, не купишь и не обставишь…

— Вообще-то да…

— А потом кого у нас бандиты убивают? Своего же брата бандита или коммерсантов, которые отказываются платить… Твой муж, наверное, в отказ пошел…

— Он супермаркетом владел. Свою службу безопасности завел. Думал, что можно и без бандитской «крыши» обойтись…

— Индюк тоже думал… Кому он платил?

— Есть тут один гангстер. Колода…

— Прямо-таки гангстер…

Крутое это заморское слово у него как-то не вязалось с Колодой. Но, в сущности, Лариса была права.

— Его все боятся…

— Я не боюсь…

— Ты серьезно? — Она как будто бы даже с удивлением посмотрела на него.

— А чего мне его бояться?

— Ты его просто не знаешь…

— Вот тут ты ошибаешься.

— А-а, ну да, ты же тоже из них…

— Из гангстеров?

— Ну да… Я это сразу поняла. «Мерседес», телохранители с бандитскими замашками…

— Только я не бандит…

Вор и бандит — это не совсем одно и то же.

— А «мерс» и охрану мне брат выделил… И здесь он не врал. Когтя он довольно часто братом называл. Так у них принято.

— А чем ты занимаешься?

— Я коммерсант. Дело здесь хочу в Тригорске свое открыть…

— У тебя получится… А живешь где?

— Живу пока у брата. Жены у меня нет…

Последней фразой он избавил ее от необходимости задавать еще один вопрос.

— Это хорошо, — она и не стала скрывать своей радости.

И в качестве поощрительного приза начала щекотать языком сосок на его груди. От удовольствия он закрыл глаза…

Женя забыл обо всех своих делах. Три дня он безвылазно провел под крылышком у Ларисы.

— А ты оставайся у меня жить, — предложила она. Лариса крепко привязалась к нему. Да и ему было хорошо с ней.

— Только в том случае, если за все платить буду я…

Квартирка у нее шикарная. Но жить на содержании женщины он не собирался.

— И подаришь мне норковую шубу…

Она его прекрасно поняла.

— Обязательно… Один вопрос…

— Слушаю, дорогой.

Он уже знал, что супермаркет ее мужа по наследству перешел к ней. Только в управлении им она не принимала никакого участия.

— Директор твоего магазина, кто он? Ставленник Колоды?

— Что-то в этом роде.

— А какой он имеет процент с дохода?

— Я не знаю…

Все ясно. Этот козел обложил ее со всех сторон. Полностью подгреб под себя супермаркет. И не она, а он отстегивает ей процент от дохода. И наверняка не больше трети, а то и четверти.

— А надо бы знать. Иначе тебя пустят по ветру… Я поговорю с Колодой…

Она удивленно посмотрела на него. Но ничего не сказала.

Мужчина лет сорока в кашемировом пиджаке с изящным кейсом, сверкающим позолоченными застежками, производил впечатление человека состоятельного. Но только он почему-то добирался с работы домой не в своем личном авто, а на троллейбусе. И все же это не значило, что у него нечем поживиться.

Он вышел из троллейбуса и направился к скоплению высотных крупнопанельных домов. Его уже ждали. Два крепко сколоченных молодых человека в черных джинсах и кожаных куртках переглянулись и пошли за ним следом.

Они довели его до дома, позволили зайти в подъезд, дождаться лифта. И когда он входил в кабину, ворвались туда вслед за ним и, не давая ему опомниться, оглушили ударом обрезка трубы по голове. Обливаясь кровью, несчастный повалился на пол. Молодые люди выхватили у него из рук кейс, сняли позолоченные часы, опустошили карманы.

— Живой? — когда процесс изъятия ценностей был завершен, спросил один у другого.

— Жив, — кивнул тот, пощупав на руке пульс.

— Везет же людям…

Они покинули кабину лифта, спокойно вышли из подъезда и скрылись в сгущающихся сумерках огромного города.

А через час они делили добычу. В их банде было пятеро. Все молодые, немногим старше двадцати. По ночам они собирались в своем подвале: полутемном, затхлом и сыром, но в своем и безопасном. Каждый с собой что-то приносил…

— Ну, чего у тебя там, Клин? — спросил вожак, мордатый, с тяжелым квадратным подбородком.

Его кожаная куртка трещала по швам, когда он втягивал в нее свое до безобразия накачанное тело.

— В кейсе у мужика бабский трусняк в упаковке. На хоря, по ходу, шел. Зато в карманах «капуста» цвела. Пятьдесят «штук»…

— Потянет… У тебя что, Мамалыга? — спросил он у другого «бригадира».