Галина Романова - Демон искушения

— Я тебе покажу жлоба, мерзавка, — уже много тише пробормотала мать, подхватила сумки и поволокла их в кухню, сильно сгорбившись. — Дармоедка… Правду Федя на тебя говорит. Давно пора к делу приставлять. Тем более что каникулы. Я все жалею ее, все жалею… Пусть, говорю, поспит в каникулы, а она все равно свет по двору скачет. И с кем?! Ладно бы путевый кто! А то с Максом-уголовником!

— Он не уголовник, — прошептала Маша сквозь слезы, прячась в своей комнате, успев подхватить телефон с тумбочки в прихожей. — Сами вы… Алле, Макс, это я!

— Что случилось?! — Он сразу почувствовал в ее голосе слезы. — Ты чего это опять ревешь с утра?! Че мамаша что-нибудь, да?

— Она меня… Она меня пощечинами, Макс… — И Маша заревела в полную силу, еле выговаривая: — Из-за Федьки своего, представляешь?! Я… Я же не виновата ни в чем! Я же… Это не я ее заставляю сумки таскать из столовой! И горбатиться потом весь день после ночной смены на него! Это не я, Макс…

— Слышь, Машка, ты это, того, давай успокаивайся.

Макс отчаянно засопел в трубку, боясь разреветься с ней на пару. Не хватало еще! Но жалость к подружке до того саднила горло, задохнуться было можно.

— Слышь, Машка! Хорош орать!

— Что мне делать, Макс?! Что делать?! Я не могу с ними больше! Я к отцу хочу! — Слезы заливали лицо, пощипывая на губах, по которым нащелкала мать. — Что мне делать?!

Макс сопел и молчал минут пять. Потом прокашлялся и заговорил:

— Маш, я тут подумал… Короче, не поеду я со своими на юг…

— Ты на юг собрался?! — ахнула Маша, перебивая друга. — А я и не знала. Ты не говорил ничего.

Представить себе теперь существование без надежного плеча рядом было невозможно. Это же совсем-совсем с ним не говорить. Мобильник ей никто не подарил. А другой связи, когда он будет очень далеко, быть не могло. С домашнего ей Максу звонить было очень дорого.

— Надолго?

— Да не поеду я! — взорвался Макс от ее непонятливости. — Некогда!

— А чем станешь заниматься?

— Для начала тебя к себе перевезу.

— Как это?

— А так! Мои все уедут если, то хата будет свободная. Вот у меня и поживешь.

— Они меня найдут!

Маша покосилась на дверь. Мать, до того момента громко звенящая банками в кухне, вдруг подозрительно притихла. Не иначе снова подслушивает.

— Не найдут, — заверил Макс. — Если дома не захочешь у меня пожить, поселю на даче.

— Я одна там боюсь, — шепнула Маша, заметив под дверью две характерные тени от материных тапок.

— А я на что? Я тебя, Машка, никогда не брошу. Согласна?

— Согласна, — она улыбнулась сквозь слезы, возблагодарив судьбу за такого верного, надежного друга, которым был Макс. — А когда твои приедут, что делать станем?

— Поглядим, посмотрим, что там будет дальше, — философски крякнул Макс.

Об этом он пока не подумал, конечно, не до того было. Первостатейной задачей было — высушить Машкины слезы. Ревет и ревет второй день, беда просто. Вчера потому, что день рождения ей мать с отчимом испоганили. Сегодня из-за того, что мать поколотила.

Вообще уже с ума сошли! Наезд за наездом на бедную Машку. Нужно что-то думать…

— Куда глядеть, Макс, куда? Если я недели на две из дома сбегу, а потом вернусь, меня вообще уроют! — Раскаяние, за еще не содеянное, нахлынуло как-то вдруг и сразу, и Маша испугалась. — Может, идея твоя не очень… В том смысле, что не очень удачная?

— Идея моя что надо, поняла? — Критики Макс, как всякий мужчина, не переносил. — Пока моих не будет, станешь жить у меня, мы с тобой должны будем нарыть на твоего отчима криминал. Помнишь, как договаривались?

— Ну!

— Если нароем, то к отцу тебя отпустят жить, как не фиг делать. Кто оставит ребенка с криминальным авторитетом? — весело заявил Макс.

— С чего ты решил, что он криминальный авторитет, Макс? — Она растерянно заморгала. — По-моему, он из простых. Вкалывает и все такое. А если мы ничего на него не нароем?

— Да ладно тебе париться! Где бизнес есть, там всегда криминал присутствует. По-другому не бывает. Я, во всяком случае, не слыхал. Ты слыхала?

— Не знаю. — Она никогда об этом не думала особо. — А вдруг Федька честно работает?

— Федька?! Честно?! Ты чего несешь, Машка, не пойму?! Ты рожу его видала?

— На день по сто раз!

— Вот и я о том же. Чтобы с такой-то рожей, да быть честным… Не верю!

Макс протяжно вздохнул в трубку, с испугом запоздало осознав вдруг, что именно пообещал подруге.

Ох, и тяжело ему придется. Тяжело во всех отношениях.

На юг ехать не придется, а хотелось до рези в животе, — раз.

На отчима ее надо информации надыбать попоганее, а есть ли она — еще вопрос, — два.

И Машку к себе придется переселить, раз обещал, — три. С последним, как ему казалось, головняка будет больше всего.

Он же не раз представлял себе тайком… Ну… это самое… Как они с ней одни, там, дома. Музыка, там, свечи. Они целоваться начинают и все такое.

Так до этого момента у них возможности побыть одним не было вообще никогда. То брат дома, то родители. То бабка припрется. А теперь! Теперь они вообще одни дома будут целых две недели. В одно время станут просыпаться, в одно время засыпать, в одной ванной купаться и зубы чистить. И в кухне ужинать и завтракать станут в одной, за одним столом! Вот, блин…

О чем он вообще думал, когда предлагал ей все это? Идиот, блин! Он же может не выдержать, он ведь уже знает про себя как про мужчину все, хотя родичи и считают его желтоперым.

— Макс? Ты чего замолчал? — шепнула Маша.

И от ее шепота у него по животу неожиданно побежали мурашки. И прямо вниз, прямо туда, где все его еще считают несозревшим. Знали бы!..

— Я не молчу, я думаю, — пробормотал он.

— О чем?

— Да так… С чего начинать компромат собирать на Федьку? Он вообще чем занимается?

— Кто бы знал!

— Вот тебе первое задание, Машка! Узнай во всех подробностях: как Федька деньги зарабатывает? Чем торгует, где ворует?.. Шучу. Нет, но у матери осторожно спроси. Типа, там помогать собралась, и все такое. Знать ты должна, что у него за бизнес! Сделаешь?

— На раз-два!

Проблемы в этом Маша не видела никакой. Помогать ее просили? Просили! Она отказывалась, правда, всегда. Но теперь ведь могла и передумать. А прежде чем начинать помогать, имеет она право узнать, где и как конкретно должна быть применена ее помощь? Имеет.

С матерью, конечно, собиралась дней десять не разговаривать за ее выходку, но теперь придется гордостью поступиться. Придется сделать вид, что ничего страшного не произошло. И что она не обижается. Ради такого дела она готова на многое. Смущало только одно…

Ну, вот узнают они что-нибудь плохое о Федоре, сообщат об этом в милицию, заставят суд пересмотреть решение, с кем должна она — Машка — жить. А вдруг отец не захочет, чтобы она с ним жила?! Вдруг мать права и ему так даже удобнее?!