Наталья Солнцева - Зеленый омут

Иван очень хорошо это чувствовал. Он вообще умел понимать все без слов и лишних объяснений, хотя и слыл в деревне «полоумным». Враз от его многочисленной родни почти никого не осталось. Он осмысливал и переживал эту потерю по-своему, одному ему доступным способом: глядя на облетевший, темный сад, на седое осеннее небо, на пропитанную тающим снегом мокрую землю… Это давало ему умиротворение и принятие свершившегося, в котором он не мог ничего изменить.

– Есть иди, бестолковый! – накрывая на стол, сердито звала баба Надя. Что бы ни случилось, а еда – дело святое.

Иван ел, лениво и сонно ковыряя вилкой мясо, поглядывал исподлобья на Лиду, улыбающуюся своим тайным мыслям. Она бурно оплакала смерть бабы Марфы и сестры, и сразу успокоилась. Как будто над лугом прошла сильная гроза, с ливнем и градом, с потоками воды и блеском молний, и тут же на прояснившееся небо вышло солнышко, высушило умытые яркие травы, осветило прозрачный, полный свежести и густого медового запаха воздух, струящийся над цветочно-зеленым ковром.

Иван готов был поклясться, что именно так выглядит сейчас Лида – словно луговой цветок после дождя, чистый и ясный, яркий, как первый день в раю. Отчего-то ему в голову приходили самые нежные и поэтические сравнения, когда он смотрел на Лиду. Ее озерные глаза напоминали глаза Марфы, или Царицы Змей из его снов…Кстати, клад-то так и не найден! Так и не пришлось Ивану достать его со дна озера. Приезжий художник, видать, забыл про свои обещания, а больше никто и слушать о кладе не желает. Что за люди! Живут, как слепые кроты в земле! Ничего вокруг не видят, не чувствуют! Истинно чурки дубовые!

Мысли о кладе помогали Ивану преодолевать тоску. Как-никак, у него была цель, которую следовало осуществить, во что бы то ни стало. Может, Лидка ему поможет? Да нет, где ей? Девка, она девка и есть! Мужика надо! Хоть бы приехал кто!

– Лидка! – позвал он, отложив вилку и стараясь не замечать неодобрительного взгляда бабы Нади. – А ты где пропадала?

– Нигде, – чуть улыбаясь, ответила девушка. – Я в город ездила, а потом немного в лесном доме захотелось пожить…Хорошо там! Сосной пахнет, можжевельником…

– Что ж никому не сказала? Баба Надя с ног сбилась, думала, ты пропала совсем!? До чего ж вы с Аленкой непутевые выросли! Да и то сказать, кому вас воспитывать-то было? Родная мать сбежала…

– От такого дурака кто не сбежит? – вмешалась баба Надя, со стуком поставила на стол миску с новой порцией горячих ватрушек. Сладкий аромат сдобного теста растекался по чисто вымытой горнице. – И девки все в тебя, непутевого! Ничего не слушают!

Иван замолчал и продолжал есть, глядя в окно. Он не слушал ворчанье бабы Нади, к которому привык настолько, что почти не замечал. Он думал о своем – о медленно падающем снеге, о дровах, потрескивающих в печке, о лесном доме, о Марфе, о кладе на дне озера…Ему было о чем подумать! А на слова матери он не обижался. Он вообще никогда и ни на кого не обижался. Даже на художника из столицы, который обещал привезти ему акваланг, да так, видно, и забыл.

Лида пересела поближе к печке, на сделанную дедом Ильей лавку, застеленную полосатым ковриком. Она с детства любила сидеть здесь, смотреть на огонь, мечтать о далеком и прекрасном будущем, которое обязательно наступит…

– О чем задумалась? – спрашивала ее Марфа, перебирающая травы. Она редко приходила в дом к дочери, и всегда по делу: принести сухих трав, копченой дичи, которую заготавливал Илья, ягод или грибов. Иногда, если кто-то заболевал, Марфа оставалась, поднимала на ноги, и снова возвращалась в свой деревянный дом в лесу.

Лида всегда, с самого начала знала, что Марфа – колдунья. Так ее называли люди, – шепотом, тихо, чтобы она не услышала. Ее боялись. Лида не понимала, почему. Она любила свою прабабку и с удовольствием проводила с ней время.

– Так о чем ты задумалась? – повторяла Марфа вопрос, потому что девочка не сразу могла вынырнуть из глубин своих мечтаний.

– Когда я вырасту? – спрашивала маленькая Лида. Ей казалось, что когда она вырастет, все изменится, и деревья будут цвести круглый год, как ее сердце, полное радости. Что произойдет с ней, она не знала. Прабабушка часто говорила ей: «Ты царица!» Разве в такое поверишь? Это все сказки! Но отчего тогда так сладко замирает в груди?..

Лида вспомнила ту страшную, полную отчаяния ночь, когда они с Богданом пришли в сторожку, чтобы приготовить яд. Как под утро, когда Богдан уснул, она побежала в лесной дом, к Марфе, чтобы выплакать свою обиду, нестерпимую боль, которая разрывала душу.

В доме было тихо и темно. Илья с Иваном ушли на пороги, а прабабка спала в своей комнате на втором этаже. Лида не помнила, как поднялась по деревянным ступенькам, как открыла знакомую с детства дверь…

– Я тебя ждала!

Марфа сидела одетая, в полумраке. Бледные полосы света из окон косо ложились на некрашеный пол.

– Откуда ты знала, что я приду?

– Какая разница? Знала. И за чем придешь, тоже.

– Я хочу, чтобы все изменилось, чтобы он меня любил…

Марфа глубоко вздохнула и промолчала. Пусть Лида выскажет все, что тяжким грузом лежит на сердце.

– Ты же всегда говорила, что я сильная, что я все могу, что я…царица! – слезы лились из ее глаз, не переставая. – А что на самом деле? Мне незачем жить! Я бессильна! Чего же стоит любовь в этом мире, если она не зажигает душу того, кого любишь? Ты же говорила, что любовь сильнее любого колдовства?! Как это могло произойти со мной? Я хотела отравить собственную сестру! Вот до чего дошло! Сергей…он растоптал меня, как попавший под ноги цветок, – не глядя, безжалостно! Они оба…и Алена тоже, они…убили меня. Разве я когда-нибудь смогу быть прежней?

Глаза Лиды горели безумным огнем, от которого по комнате растекался вспыхивающий свет. Баба Марфа молча слушала. За окном из-за леса вставала бледная заря.

– Ты вся горишь, Лидушка! – наконец, откликнулась Марфа. – А пожар чувств, это еще не любовь. Это всего лишь костер, пылающий на жалости к себе. Себя не жалеть, себя спасать надо!

– Как же мне быть? – Лида не ожидала такого ответа и растерялась. Поток слез иссяк.

– Сергей твой не первый встречный. Не просто так он на твоем пути объявился. И не столько он тебе нужен, сколько ты ему!

– Как же! Нужна я ему! Он на Аленке женился! – разрыдалась Лида. – А что он мне обещал?! Какие слова говорил?! Он же…он…

– Это обида в тебе говорит, – спокойно возразила Марфа. – Глупость и невежество твои. Если не сможешь подняться над ними, не поймешь того, за чем пришла ко мне! Не знаешь ты своего подлинного достоинства, – оттого и плачешь, и жалуешься, и злишься. И винить тебя в этом нельзя. Безграничная неизведанность охраняется Драконом, чешуя которого нестерпимым светом горит. Так, что он невидимым остается.